— Сначала он поест горячего супа, — возразила Юдифь.
Дом Мариеты в квартале Сан-Фелью ожил не первым в то утро, когда праздновали день святого Нарцисса, но некоторые из его обитателей поднялись намного раньше, чем предполагал Хасан. Господин Гиллем де Монпелье стонал на своей кровати, страдая от жестокого похмелья, но его слуга был как всегда трезв и проницателен. Луп поставил перед магом чашку с черной подозрительной жидкостью.
— Выпейте, — приказал он. — У нас неприятности. Ваш ум, несмотря на всю его слабость, может понадобится. — Он покинул комнату и без стука вошел в опочивальню хозяйки. — Мальчишка сбежал.
— Какой еще мальчишка? — спросила Мариета, плохо соображавшая спросонья. — Куда сбежал? — Она заморгала и уселась на кровати. — Али? Когда?
— Он самый. Девчонка на кухне не видела его со вчерашнего вечера.
— От слуг никакого толку, — презрительно заметила Мариета. — Они не заметят, даже если в дом войдет коза. Спроси Ромеа. Она знает, где Али.
— Я спрашивал, — ответил Луп, бережно потирая шрам на лице. — Она ответила, что ничего не знает, повернулась на другой бок и продолжала спать.
— Что ты от меня хочешь? — раздраженно спросила Мариета. — Он был твоим рабом. За своими я слежу сама.
— Эта девчонка Ромеа помогла ему сбежать. Уверен. А теперь лежит на кровати и смеется над нами. — Луп в бешенстве потряс спинку кровати. — Вчера происходило нечто очень странное. Я никогда не видел, чтобы Али так себя вел. Бегал туда-сюда, как взбесившаяся кошка. Обычно приходится пинками заставлять его пройти в другой конец комнаты.
Луп замолчал, еще раз тряхнул кровать и решительно произнес:
— Она была в этом замешана. Пора от нее избавиться.
— Избавиться? Эта маленькая мерзавка стоила мне целое состояние. Кроме того, посетителям она нравится, и когда я заставлю ее работать, она вернет мне потраченные деньги.
— Она может нас погубить, Мариета, и если мы погибнем, ты пойдешь ко дну вместе с нами.
Когда к Мариете наконец вернулся ее бойцовский нрав, она с яростью уставилась в изуродованное шрамами лицо Лупа.
— Ты не имеешь права так со мной говорить. Твой хозяин и я прекрасно понимаем…
— Один из недостатков моего хозяина — вежливость. Он не в состоянии говорить жестокую правду в глаза даме. Это моя обязанность. — Луп шагнул к изголовью кровати и склонился над Мариетой, его побелевший шрам резко выделялся на жестоком изувеченном лице.
Мариета невольно отпрянула.
— Избавься от нее, — тихо повторил он, — или это сделаю я. Можешь продать ее сегодня: Санчо все еще на ярмарке, но завтра уходит на юг, или я задушу ее и брошу в реку. В первом случае ты получишь хоть какие-то деньги, во втором — останешься ни с чем.
— Но она стоит вдвое дороже тех денег, что заплатит мне вор Санчо, — в ужасе произнесла Мариета.
— Ты сегодня же продашь ее Санчо, и она покинет Каталонию, или ты будешь об этом жалеть весь остаток твоей жалкой жизни.
Спустя некоторое время врач поднялся по ступенькам на площадь Сан-Фелью и остановился в тени церкви. — Подождем здесь.
— Почему, папа? — спросила Рахиль.
— В праздничный день не стоит находиться у церкви. Особенно если там полно народу. Не самое лучшее место для встречи, Юсуф. Ты об этом не подумал?
— Ромеа сама назначила место и время, а потом сразу убежала, — хмурясь, ответил Юсуф. — Но вокруг никого нет.
— Я не слышу никаких звуков в церкви, — заметил Исаак. — Возможно, службы нет. Ты видишь девочку?
— Нет, господин. Возможно, она прячется за углом.
— Не стоило приводить тебя сюда утром, Рахиль, — сказал ей отец. — Я подумал, что девушка побоится говорить с нами, и надеялся, что твое присутствие ее успокоит. Пообещай мне, что при малейших признаках опасности, если к нам приблизятся более двух или трех человек, ты исчезнешь как можно незаметнее.
— Да, папа.
— У меня была веская причина, чтобы взять тебя с собой, учитывая возможную опасность.
Притихшая Рахиль ждала у балюстрады, глядя на ветхие домишки, теснившиеся у реки и думая, как могли там жить люди. Отец легко коснулся ее руки.
— Кажется, я слышу шаги.
Рахиль повернула голову и увидела, что Юсуф ведет похожую на бродяжку девушку в платье, которое ей явно велико. В руках она сжимала что-то завернутое в шаль.