— Если это Ферран, — продолжал Понс, — он слишком низко пал, став рабом этого Гиллема. Но как он мог пасть столь низко, чтобы стать пособником в колдовстве, вызвавшем смерть моего сына, его родного племянника? Его господин обманул и использовал его. Он всего лишь жалкое создание.
— Жалкое?! — завопил Ферран, поднимая голову и глядя брату в лицо. — Я бросаю твою жалость в навозную кучу вместе с твоим гниющим трупом! Никто меня не использовал. Я использовал всех. Я тут главный, Понс. Ты, ничтожный, дрожащий сукин сын. Ты мне не брат. Как ты можешь быть моим братом?
Командир сделал шаг к нему, чтобы остановить, но епископ удержал его.
— Пусть говорит. Он сам выдает себя.
— Он бредит, — сказал Понс. — Мой брат никогда бы не стал так говорить.
— Не называй меня братом! — взвизгнул Ферран.
Он проворно вскочил, и в правой руке, которую он прижимал к груди, в свете факелов блеснул металл. Ферран кинулся на Понса Мане.
— Хватайте его! — крикнул капитан, отталкивая Понса.
Командир нанес удар саблей; когда двое кинулись на него, Ферран сделал шаг вперед и рухнул на пол, пронзенный саблей в бок. Его кинжал с узким лезвием выпал из руки и со звоном ударился о пол.
Командир подхватил кинжал и склонился над раненым. Исаак опустился на колени, ощупал голову и шею Феррана и положил руку ему на спину.
— Не думаю, что ему можно помочь, — наконец вымолвил он.
Беренгер перекрестился и прошептал молитву.
— Он мертв, — бесцветным голосом повторил Понс. — Как я могу оплакивать человека, убившего моего сына? Десять лет назад, несмотря на все его грехи, я мог бы скорбеть. Если бы он умер тогда. Господи, у меня раскалывается голова, и я устал.
— Сидите тихо, господин Понс. Я должен заняться Юсуфом, — сказал Исаак. — Потом я осмотрю вашу голову. Пусть кого-нибудь пошлют в дом господина Мане, — добавил он, и командир подозвал одного из солдат.
Приглушенные голоса у двери привлекли их внимание.
— Кто там? — спросил Беренгер.
— Это господин Николай Маллоль, — ответил стражник. — И…
— Мой тесть здесь? — спросил Николай, шагая по коридору.
— Я здесь, Николай, — отозвался Исаак, осматривая плечо Юсуфа.
— Отец Исаак, — облегченно выдохнул молодой человек. — Вы не пострадали?
— Со мной все в порядке. У Юсуфа повреждено плечо и сломана кость, но он выживет.
— Несите его в наш дом. Тут недалеко, и Ревекка позаботится о нем.
— Прекрасная мысль, — ответил епископ. — А мы подождем до утра, чтобы выслушать объяснения.
— Да, — согласилась Юдифь, тихо вошедшая в комнату вслед за остальными. — Так будет лучше всего. Мы пойдем с вами.
— Юдифь? — изумленно спросил муж. — Это ты?
— А кто же еще? — как всегда сердито ответила она. — Бедная девочка пришла к нашим воротам. Кто-то должен был помочь.
— Где остальные обитатели дома? — быстро спросил Беренгер.
Мужчины переглянулись.
— Не знаю, — ответил капитан. — Я послал человека осмотреть дом. Он уже вернулся?
— Да, капитан, — ответил командир. — Он никого не нашел. Все исчезли. Слуги, девушки, все.
— Они поступили мудро, — произнес Исаак. — Юдифь, — добавил он, беря ее за руку, — это Николай, твой зять.
— Добрый вечер, — поздоровалась Юдифь, пристально глядя на Николая и слегка поклонившись ему, — нам пришлось встретиться при странных обстоятельствах.
— Верно, госпожа Юдифь, — согласился зять и отвесил поклон.
Когда Понс Мане был передан на попечение своих спутников, двое солдат из стражи Беренгера положили Юсуфа на самодельные носилки и понесли в дом Николая Маллоля, который находился неподалеку. Николай открыл перед маленькой процессией дверь и позвал жену.
— Папа! — воскликнул Ревекка, торопясь в прихожую, где толпились люди. — Я так переживала за тебя. Что случилось с бедным Юсуфом?
— Он повредил плечо, — ответил отец. — У тебя есть для него свободная комната? Не хочу, чтобы сегодня его тревожили.
— Конечно, папа. Пожалуйста, перенесите его в комнату наверху. Служанка вас проводит, — сказала Ревекка солдатам, несшим носилки. — Вы нашли…
— Зейнаб? — закончил за нее Николай. — Да. Она снова свободна, и с ней все в порядке.
— Замечательно, — с облегчением ответила Ревекка. — Я так волновалась. Милый, куда мы ее поселим? Но ничего. Можно разостлать постель…
— Она поживет у нас, пока не поправится. Наоми за ней присмотрит.
Голос, раздавшийся из темного дверного проема, заставил Ревекку замолчать.