Он явно нарывался на какую-то интересную историю, но я ответил коротко, мрачно кивнув.
— Да. Сейчас… извините за цинизм — кучно пойдут. Результат одной командировки по линии Курьерской Службы.
— Эх, не на то я тратил свою молодость, не на то!
Далее следовала трагичная история любви к прекрасной барышне из Казани с фамилией Строганова-Высоцкая, с соперником, дуэлью, ссылкой и военными подвигами. Впрочем, долго мы не рассиживались, и уже через полчаса погрузились в вездеход, отправившись на юг, в сторону ледников.
Первая поездка, чего и следовало ожидать, выдалась неудачной. Ближе к вечеру мы разожгли костёр, а тонмаори вместе с парой вояк укатили в степь, вернувшись со здоровенной, в тонну весом, тушей того самого шестиногого лося.
— Йорку поймали, получается, — прокомментировал отец. — Скидывай-ка вон на тот холм.
Там уже под моим руководством трое других вояк — Сева, Женя и Осип — таскали со всех сторон валежник, сооружая здоровенный костёр.
Я уже достал спички, но отец сказал:
— Не, давай без спичек. Пускай почуют… магию.
На последнем слове он усмехнулся — а я никак не мог привыкнуть, что слово «магия» здесь употребляется лишь в шутейном смысле, хотя и существует на самом деле. Костёр я поджог пирокинезом. Затем мы всю ночь сидели рядом с тушей йора напротив костра, а отец рассказывал, что их так назвали в честь гигантского лося из финно-угорских сказаний, и что драконы не сильно-то их почитают и едят только с голодухи.
— Уж больно костлявые, примерно как куропатки для нас. Вот если притащить тушу кита, или какого-нибудь экзотического африканского животного…
Пара немногословных томаори достали костяную флейту и варган, запели какой-то медитативный мотив, от которого начало клонить в сон. Но неожиданно отец хлопнул меня по плечу.
— Летит! Летит! Епиметий!
Дракон действительно виднелся в километре от нас. Его едва было видно над кронами деревьев, на какой-то короткий момент он свернул в нашу сторону, но затем вернулся к своему маршруту — в сторону ледника.
— Не получилось. Даже контакт не навёл, — раздосадованно сказал отец. — Епиметий не особо разговорчивый, за всю историю общался раза два. Идём спать, молния дважды в один столб не бьёт.
Переночевали, погрузили тушу, которая уже начинала подванивать, на крышу, поехали обратно.
— Знаешь, почему господин Орлов так радуется нашим экспедициям? — спросил отец по дороге.
— Потому что дичь привозим?
— Ага!
По словам отца, в одной из его экспедиций ему пришлось ловить драконов восемь раз, и две поездки они таскали за собой одну и ту же тушу. Другие «толмачи» пробовали добычу отвозить на базу, замораживать и везти размороженную, но драконы оказались теми ещё гурманами — прилетевший на костёр господин понюхал, высказался на драконьем аналоге мата и улетел.
Отоспались на базе, через день сменили вездеход и поехали. На второй раз «за дичью» мы отправились в юго-восточном направлении, в сторону крохотной мексиканской колонии Санта-Хиело. Точно также без результата, только в этот раз даже без пролетавших мимо костра драконов. А за дичью пришлось охотиться на полдня дольше. Зато на обратном пути, когда мы ночью везли непригодившуюся добычу в лагерь, нам впервые повстречались местные.
Это был отряд из примерно тридцати всадников и пеших, вооружённых копьями, топорами и парой каких-то допотопных винтовок. Вездеход встал, ощетинился высунувшимся турелями, солдаты в люках люков встали в боевое положение.
А следом вспыхнул уже знакомый мне купол противопульной защиты.
— Нашье, — заявил их вожак, тыкнув в тушу, болтавшуюся на решётках у «кормы» вездехода.
— Нет. Наше, — ответил Женя, один из солдат. — Ишь чего удумали, халявщики!
— Евгений, отцепляй, — мрачно сказал отец. — Военного конфликта нам не нужно.
— Да мы их сейчас уложим за пять минут! — ответил Евгений. — У них всего две ружбайки.
— Две ружбайки и человек пять сенсов с пирокинезом и прочим. Камни могут не выдержать.
Солдат расстроился.
— Но, блин, Матвей Генрихович… Мы эту падаль так долго выслеживали!
— Не важно. Мы тут гости, Евгений.
Я прикинул и решил поддержать сторону отца, вспомнив историю войн с туземцами, начинавшихся с какого-то пустяка.
— Это сейчас их тридцать, а потом к базе придёт три тысячи. И драконы не станут нам помогать.
— Барь дело говорит, — сказал другой солдат. — Он тут не новичок, порядки и законы лучше тебя знает.
Итак, второй раз мы вернулись налегке. В третий раз мы отправились дальше на запад, всё повторилось примерно также, как в первый — дракон пролетел где-то у горизонта, и мы пошли спать.
А ночью я словил дежа вю со своей первой отцовской экспедиции. Из окна броневика я увидел две незнакомые фигуры, сидящие у гаснувшего костра спинами ко мне.
— Отец! — я разбудил его, подхватил автомат и высунулся наружу.
Двое наших тонмаори стояли у броневика, один из них мрачно произнёс:
— Поговорить.
Двое солдат-патрульный лежали в неестественной позе там, где до этого сидели. Приглядевшись, я понял, что они живые, не ранены и просто спят. Две фигуры, сидящие на поваленном бревне спиной, были странными: один из них был тонмаори в характерном пончо, а второй — во вполне российском полушубке, в утеплённой не по погоде шапке.
Он обернулся — и я узнал его.
Это был мой старый приятель Иннокентий, офицер Тайной полиции, а по совместительству — член Центра Треугольника.
— Садитесь, Эльдар Матвеевич, — он задорно хлопнул по сиденью рядом с ним. — Есть разговор.
— Снова телепортировать? — усмехнулся я. — Снова в какую-нибудь горячую точку планеты?
— Ну-ну, не все наши сотрудники столь радикальны в своих поступках. Уверяю, на этот раз всё обойдётся.
Я плюнул и спустился.
Кто был второй — я уже сам догадался. Тот самый Вечный, один из «великих колдунов» тонмаори, который, несомненно, к Центру треугольника точно также имел отношение. Мощи в нём было немерено. Высунувшийся следом отец было последовал за мной, но Иннокентий ответил коротко и ясно.
— Спите, Матвей Генрихович, мы скоро уйдём и не станем тревожить ваш покой. Мы пришли просто поговорить.
Отец послушался, сказав:
— Если что, я буду рядом.
Я же присел, взглянул в полосатое небо над головой.
— Птицы… — вдруг сказал Иннокентий. — Вы знаете, что ни одно из обществ Земли не озаботилось проблемой птиц и других мигрирующих животных. А между тем — у большинства из них в голове совершенно не было представления, как быть в данной ситуации.
— А вы-то хоть знаете, как быть?
— С птицами? Птиц мы починили, — покачал головой Иннокентий.
Я пропустил это мимо ушей.
— Я про происходящее.
— Понятия не имеем! Более того, мы, конечно, уже спрашивали у наших уважаемых перепончатых коллег о том, что они думают на этот счёт — но они тоже не вполне понимают происходящего.
— То есть вы тоже общаетесь с драконами, — не то спросил, не то констатировал я. — Да, следовало ожидать.
— Общаемся, — кивнул Иннокентий и повернулся к Вечному. — Ну, не вполне мы, а наши скромные коллеги-долгожители. Причём — очень давно. Аномалия в генно-сенситивном коде, благодаря которой русские обнаружили способность говорить с драконами, возникла всего пару столетий назад, а мы же… Ну да ладно, это не так важно.
— Продолжайте. Мне очень интересно.
— Мы пришли не общаться о нашей истории, о нашей сути, о нашей функции и так далее…
— Мы пришли предупредить, — абсолютно бесцветным, как и в прошлый раз, голосом, продолжил Вечный.
Опять за старое, мысленно вздохнул я. Нет уж! В этот раз я не позволю ставить себе ультиматумы и условия. В этот раз я буду диктовать правила.
— Нет уж, — сказал я. — Мы ищем Ануку. И мы её найдём. А вы сейчас потрудитесь мне всё объяснить.
Глава 35
Иннокентий переглянулся с Вечным, и они рассмеялись.
— Всё-таки, Эльдар Матвеевич, вам не двадцать тысяч, а двадцать лет. Вы молоды и горячи. Я рад этому. Значит, вы действительно стали человеком, а не бездушной машиной по убийству миров. Мы хотим предупредить. Тот путь, на который вас выведут драконы, если вам удастся их уговорить — может оказаться дорогой в один конец. Вступив на него, вы сможете найти Ануку. Но при этом очень вероятно, что вы останетесь там навсегда. По крайней мере, те из нас, кто уходил туда — не возвращались.