Когда он пришел в управление, почти вся группа уже была на месте. Дежурить в субботу, конечно, никому особо не хотелось, но служба есть служба. Шура поздоровался со всеми сразу и уселся возле пульта.
– Скоро черемуха зацветет, – мечтательно произнес старший лейтенант Аветик Григорян, откладывая газету с разгаданным кроссвордом.
– Моя Гузель давно мечтает о кустике черемухи под окном, – почему-то печально вздохнул капитан Ринат Ахметов.
– Так посади, – посоветовал эксперт-криминалист Афанасий Гаврилович Незовибатько.
– С удовольствием, – отозвался Ринат, – только до нашего этажа ее аромату лететь и лететь.
– Ага, – согласился Незовибатько, – черемуху лучше нюхать прямо в саду.
Шура вспомнил гамак в саду Мирославы и несколько черемух, которые во время цветения почему-то напоминали ему фрейлин императорского двора. Вот он лежит в гамаке, лениво покачиваясь, а они стоят рядом, овевая его белыми ароматными веерами и…
– А помните мои прошлогодние фотографии с группой цветущих черемух?! – раздался неожиданно воодушевленный голос фотографа Валерьяна Легкоступова.
Шура тотчас вывалился из воображаемого гамака в реальность, рядом закашлялся Незовибатько, а судмедэксперт Зуфар Раисович Илинханов проговорил сурово:
– Типун тебе на язык!
– Почему сразу типун? – обиделся Валерьян, и его дымчато-серые глаза, только что светившиеся радостно, потемнели.
На тех фотографиях, о которых говорил Легкоступов, и впрямь цвели пышным цветом кусты черемухи, но рядом с ними был залитый кровью труп молодой девушки, и Легкоступов с его извечным стремлением к художественности умудрился на своих фотографиях сыграть на контрасте белых соцветий, красной крови и черной земли.
Наполеонов тогда готов был его придушить, да и не только он один. И теперь по привычке он собирался отчитать Валерьяна за то, что тот никак не может свыкнуться с мыслью, что полицейский фотограф готовит снимки не для художественного салона. Но тут поступил звонок на пульт оперативного дежурного. Наполеонов снял трубку.
– Полиция?! – раздался душераздирающий крик.
– Да.
– Ради всего святого, приезжайте скорее!
– Что случилось?
– Убита невеста!
– Адрес.
– Ресторан «Маяк». Пожалуйста, приезжайте скорее.
– Назовите свою фамилию, – попросил Наполеонов, но из трубки уже доносились короткие гудки.
– Черт, – пробормотал он и бросил остальным: – Убийство, на выезд.
Ярко-красные и желтые огни ресторана «Маяк» бросались в глаза издалека, даже несмотря на заливающие улицы города разноцветные отсветы всевозможных реклам.
– Из-за этого светопреставления в городе даже в ясную ночь звезд не видно, – проговорил со вздохом сожаления Валерьян Легкоступов.
Но ему никто не ответил.
Они прибыли на место происшествия и увидели несколько человек на крыльце. Неподалеку стояла «Скорая».
Едва Наполеонов поднялся на крыльцо, навстречу ему бросился мужчина среднего роста с пышными усами и темно-серыми глазами, так и впившимися в лицо следователя.
– Ипполит Матвеевич Табуреткин – тамада, – представился он.
– Следователь Александр Романович Наполеонов.
– Я догадался.
Правая бровь следователя вопросительно изогнулась, но выяснять, по каким признакам тамада узнал в нем следователя, он не стал, вместо этого спросил:
– Вы вызвали полицию?
– Нет, свидетель жениха.
– Кто потерпевший?
– Убита девушка, невеста.
Группа двинулась на место преступления. По пути тамада торопливо рассказывал о случившемся:
– Алла, невеста, отлучилась в дамскую комнату поправить макияж, и как-то за сутолокой ее хватились не сразу.
Первым встревожился жених, сначала искал невесту в зале, потом выбежал на улицу. Кто-то из гостей сказал, что Алла пошла в дамскую комнату. Настя, подруга невесты, побежала туда, и вдруг раздался душераздирающий крик.
Тамада вздохнул:
– Ломанули туда всей толпой. А она там лежит, ну, Алла. Мамаша ее сразу упала в обморок, я вызвал по сотовому «Скорую», потом позвал администратора, и он велел охране всех вывести оттуда.
– Почему не позвонили в полицию?
– Так в полицию сразу стал звонить Плетнев, я слышал, как он кричит в трубку: «Полиция, полиция!»
– Понятно.
Навстречу пронесли на носилках женщину с бледным лицом и закрытыми глазами.
– Это мать невесты, – быстро проговорил тамада.
– С ней серьезно? – спросил Наполеонов сопровождающего врача.
– Пока ничего не могу сказать, похоже на гипертонический криз, требуется срочная госпитализация. Девушке мы помочь уже ничем не можем.