Потом машина заговорила:
– Позвольте узнать, сэр, что вам понадобилось? – спросила машина.
– Гм, я еще не знаю точно, – пораженный, ответил Лансинг. – Кажется, мне ничего не нужно. Сюда я пришел, лишь чтобы удостовериться в факте вашего существования.
– Очень жаль, – сказала машина, – у меня много чего есть. Вы уверены, что ничего не хотите?
– Может, позволите немного подумать?
– Это невозможно, – отрезала машина. – Если человек пришел сюда, то он должен был перед этим подумать. И здесь тратить время не позволяется. Нет.
– Простите, – добавила машина. – Мне очень жаль.
– Однако я устроена так, – продолжала машина, – что не могу не отдать вам что-нибудь за опущенную вами монету. Я расскажу вам историю.
И она рассказала Лансингу крайне неприличную историю о семи мужчинах и одной женщине, которые оказались заброшенными на необитаемый остров. Это была отвратительная история, и притом без всякого социального значения.
Когда рассказ был закончен, Лансинг испытывая крайнее отвращение, ничего не сказал.
– Вам мой рассказ не понравился? – спросила машина.
– Не очень, – ответил Лансинг.
– Тогда у меня ничего не вышло, – вздохнула машина. – Подозреваю, что неправильно оценила ваш характер. И теперь я не могу все так оставить. За вашу монету я должна дать вам нечто, обладающее ценностью.
Она кашлянула и из недр автомата в ведро, стоящее перед машиной, упало и покатилось что-то металлическое.
– Пожалуйста, поднимите, – сказала машина.
Лансинг поднял предмет. Он очень напоминал ключ, вроде тех, которыми пользуются в домиках мотелей. Вернее, ключей было два, один побольше, другой поменьше, оба были прикреплены к продолговатому овальному куску пластика с номером и отпечатанным адресом.
– Не понимаю, – сказал Лансинг.
– Тогда – внимание. Слушайте, что я скажу. Запоминайте каждое слово. Вы слушаете?
Лансинг хотел ответить, но поперхнулся, потом выдавил:
– Я слушаю…
– Хорошо. Полное внимание. Отправляйтесь по указанному адресу. Если вы придете в обычное рабочее время, то дверь будет незаперта. Если после окончания рабочего дня – откройте дверь большим ключом. Вторым ключом откроете дверь комнаты номер тридцать шесть. Вы следите за мной?
– Да, я слежу, – сказал Лансинг, вздохнув и сглотнул.
– Открыв дверь номера, вы обнаружите дюжину автоматов, стоящих вдоль стены. Начав отсчет слева, перейдите к пятому автомату – именно пятому: один, два, три, четыре, пять – и опустите в прорезь доллар. Он вам выдаст взамен определенный эквивалент, после чего перейдите к седьмой машине, и опустите новый доллар…
– Я опущу доллар, – сказал Лансинг, – а за рычаг тянуть не надо?
– Конечно, надо. Вы никогда не играли с автоматом?
– Играл, само собой. Как я мог не играть?
– Совершенно верно, – сказала машина. – Вы хорошо запомнили мою инструкцию?
– Да, кажется.
– Тогда повторите, чтобы я убедилась.
Лансинг повторил то, что рассказала ему машина.
– Отлично, – похвалила его машина. – Постарайтесь не забыть. Рекомендую вам отправиться туда поскорее, пока не забыли какую-нибудь деталь. Вам понадобятся два серебряных доллара. У вас есть эти монеты?
– Нет, пожалуй, что нет.
– Тогда, – сказала машина. – Держите. Мы не хотим, чтобы возникли какие-то препятствия на пути к тому, что мы просим вас сделать. Мы заинтересованы в том, чтобы вся процедура была произведена с максимальной точностью.
Что-то со звоном упало в ведро.
– Поднимите, – сказала машина. – Это доллары.
Нагнувшись, Лансинг взял два серебряных доллара. И положил их в карман.
– Вы уверены, что все запомнили? – еще раз удостоверилась машина. – У вас нет вопросов?
– Один вопрос, мне кажется, имеется. Что все это значит?
– Пока не могу вам ответить определенно, – с сожалением сказала машина. – Это было бы против правил. Но могу заверить вас, что все, что случится, будет вам только на величайшую пользу.
– А что случится? Что пойдет мне на пользу?
– Нет, профессор Лансинг. Больше я вам ничего не могу сказать.
– А откуда вы узнали мое имя? Я ведь вам не представился.
– Заверяю вас, – сказала машина. – Что представляться у вас не было необходимости.
С этими словами машина щелкнула, и погасла. Стало тихо.
Лансинг дернул рычаг, потом пнул машину ногой. Не эту именно машину, а все те машины, которые всю его жизнь поглощали брошенные монеты, а потом рычали и смеялись ему в лицо.
Машина пнула в ответ, попав в лодыжку Лансинга. Он не успел заметить, как и чем пнула его машина, но это произошло на самом деле, потому что было больно. Он попятился. Машина стояла по-прежнему в темноте и тишине.
Тогда Лансинг развернулся и, прихрамывая, вышел из комнаты.
4
Придя домой, Лансинг налил себе стакан и присев у окна, стал наблюдать, как наступают сумерки. Все это, заверил он себя, полная смехотворная нелепица. Это произойти не могло, просто не могло. Но он сознавал, что все произошло на самом деле. Чтобы убедиться, он мог опустить руку в карман и позвенеть двумя серебряными долларовыми монетами.
Уже многие годы он не видел серебряных долларов, не говоря уже о том, чтобы иметь сразу два. Он вытащил монеты из кармана и внимательно осмотрел их. Обе, заметил он, были выпущены недавно. Еще несколько лет назад все монеты с приличным содержанием серебра были заграбастаны коллекционерами и спекулянтами. Два ключа, прикрепленные к куску пластика, лежали на столе, куда он их швырнул. Он хотел было уже взять их, протянув руку, но потом отвел ее назад, не прикасаясь к ключам.
Спокойно сидя в кресле, со стаканом виски в руке – не отпив еще и глотка – Лансинг снова пробежал в памяти по всем поворотам событий сегодняшнего дня. Он был удивлен, обнаружив, что испытывает чувство стыда, словно он сделал что-то неприличное. Он попытался понять, что именно вызывает у него такое чувство, и не нашел никакой другой причины, кроме прихода в бар и всего, что затем последовало – все это было поступком не совсем нормальным. За всю свою жизнь он никогда раньше не делал ничего украдкой, а открыв дверь в бывшую кладовую, он совершил, как ему представлялось, нечто, что противоречило его положению члена преподавательского состава кафедры факультета литературы небольшого, но пользующегося доброй славой университета.
Но это, сказал сам себе Лансинг, было еще не все. Чувство легкой запятнанности – это было еще не все. Он сознавал, что даже перед самим собой скрывает еще один фактор. Нечто, перед чем он не желал честно открыть глаза и взглянуть на реальность, нечто, что он припрятал сам от себя. Это было подозрение, что его провели вокруг носа. Поймали на удочку. Обвели вокруг пальца. И все же… Если бы это была шутка студентов, то она не пошла бы дальше его появления в заброшенной кладовке. А ведь он включил машину, говорил с нею. Впрочем, это тоже можно было устроить, с помощью магнитофона, вероятно, который включался бы после нажатия на рычаг автомата.
Нет, это было не то. Ведь не только машина обращалась к нему, он ведь отвечал ей, вел с ней разговор. С помощью магнитофона этого сделать бы никогда не удалось. Никакой студент не смог бы надиктовать такую кассету. А ведь беседа была логичной. Машина задавала вопросы, отвечала на вопросы, дала ему инструкцию.
В общем, он понятия не имел, что могло с ним произойти, как это объяснить. Но это была не шутка. В конце концов, машина даже пнула его, когда он пнул ее. Лодыжка еще чуть-чуть побаливала в этом месте, если до нее дотронуться, хотя он уже успел привыкнуть и почти не прихрамывал. И если все это не было дьявольски тонким розыгрышем, что же, во имя Бога, это тогда было?!
Он поднял стакан и выпил сразу все, чего раньше он никогда не делал. Он всегда потягивал виски, никогда не пил глотками. К тому же, он не слишком любил алкоголь.
Встав с кресла, он прошелся по комнате. Но ходьба туда-сюда ни к чему не привела. И новых мыслей у него не возникло. Он поставил пустой стакан на полку шкафа с посудой, вернулся к креслу и снова уселся.