— Ладно, товарищ Мущинкин. Пропуск подпишите в секретариате.
И когда Мущинкин был уже в дверях, Генерал остановил его вопросом:
— Постойте, Мущинкин. Скажите, вы в Бога веруете?
— Я коммунист, товарищ Генерал.
— Я знаю, что у вас есть партийный билет. Я по-серьезному спрашиваю.
Мущинкин понял, что вопрос неофициальный, доверительный и ответить на него можно честно.
— В Бога я, конечно, не верую. Но считаю, что там кто-то такой есть.
— Помолитесь тому, кто там есть, чтобы будущая революция была бескровной, — истово посоветовал Генерал.
Несколько сбитый с толку, но твердый духом, Мущинкин покинул кабинет…
Генерал понял, что прямой путь откомандирования Суржикова в Голодандию не годится. Оставался один доступный ему способ: заслать Суржикова в качестве нашего агента. Для этого не требуется ни характеристики, ни районного утверждения, ни последующей волокиты, ни даже справки о здоровье. Все можно провернуть за одни сутки.
Суржиков не разделял доверия Мущинкина к органам святого дела сыска и явился на площадь Дзержинского на всякий случай с вещами. Пропуск был выписан только на него, с вещами не пропускали. Встревоженный отсутствием Суржикова и подозревая в том козни Мущинкина, Генерал поднял на ноги все министерство. Запросил КБ и дежурного по городу, обратились по месту жительства, дозвонились в институт Склифосовского, разослали людей по всем моргам и вытрезвителям. Совершенно случайно кто-то из работников к исходу дня наткнулся на Суржикова в пропускной. В который раз за последние дни Генерал с горечью подумал: «Мы создали систему, не пригодную для жизни».
— Зачем вы взяли с собой вещи? — спросил Генерал Суржикова.
— А как же без теплого? Там небось холодно.
— В Голодандии? — усмехнулся Генерал.
Суржиков не ответил, он не понял.