Так вот почему Генерал уговаривал не совать нос в чужие дела. Ладно. Чего уж!.. Он выключил фонарик и выбрался наружу. Здесь его сразу схватили. Кто-то навалился сзади, кто-то скрутил руки, кто-то ударил по ногам. Суржиков упал. Он не знал, сколько их, знал, что много, ему с ними не справиться, но страх перед скандалом, который устроит ему жена за то, что он опять полез не в свое дело, удесятерил его силы. И было мгновение, когда показалось, что он вырвется. Нет, не вырвался. Его распластали на земле лицом вниз, потом перевернули и содрали с головы чулок. В глаза ударил сноп света. Он зажмурился, но все же успел узнать солдата, которого он оглушил, и обрадовался, что тот живой.
А затем произошло что-то невероятное. Солдат, светивший ему в лицо, громко закричал, и другие солдаты в ужасе и восторге подхватили его крик. Они бережно подняли Суржикова, отряхнули, вернули чулок, а сами опустились на колени и, заламывая руки, принялись выпевать долгими голосами:
— Кватанихарамишама!.. Кватанихарамишама!..
И тут Суржиков вспомнил, что болтал Болтун, оказывается, его действительно обожествили.
— Салям алейкум, — с достоинством сказал Суржиков. — Аллаверды.
Солдаты подняли Суржикова на руки и понесли к воротам.
— Кватанихарамишама!.. — пели, стонали, рыдали, ликовали они.
Ворота широко распахнулись. Вся охрана присоединилась к шествию, бросив базу на произвол судьбы. Откуда-то появились цветы. Солдаты обрывали лепестки роз, ирисов, лилий, орхидей и осыпали Суржикова. Его доставили в гостиницу. Суржиков благословил с крыльца коленопреклоненное воинство и пошел спать…
Болтун явился вовремя:
— Говорят, ты хотел взорвать военную базу?
— Что за бред? — пробормотал Суржиков.
— Люди вообще много болтают, — покладисто сказал Болтун. — Ты сейчас самый популярный человек в Голодандии. Оставайся. Будешь жить как бог. В тебя влюбилась Священная корова.
— Хватит трепаться!
— Честное пионерское! Голодандцы называют тебя мужем Священной коровы.
— Я женат. И никогда не брошу свою жену.
— Вольному воля. Я бы на твоем месте хорошенько подумал. В посольстве хотели устроить прием в твою честь, но оказалось, что у тебя ни госпремии, ни звания, ни чина. Решили отложить до Праздника неурожая. Ждут Олега Петровича, тогда и устроят. Ты завтракал?
— Нет.
— Ну и хорошо. Позавтракаешь в самолете. Они берут еду отсюда. Рыбка копченая — язык проглотишь. Сивуши примем?