— Страхуем: от пожаров, от наводнений, от землетрясений, от воровства, от неумышленной порчи имущества, от шалости детей с огнем…
Булочка еще долго перечислял бы с заученным вдохновением виды страхований, но Клавдия Ивановна закрыла глаза и прошептала:
— Каких детей? При чем здесь шалости с огнем? Я сейчас умру. У меня «симптом телеги»…
В умеренно синих глазах труженика страхового дела сверкнул огонек надежды:
— Симптом? Болеете почками? Или по коронарной части?
— Вы агент или врач? — спросила Наташа, начиная понимать неловкость положения.
— Дело в том, что я агент по страхованию имущества, а до этого страховал жизни. Имею опыт. Никто иной, как я, застраховал профессора Ныткина. Большой специалист! Уролог!
— Он принимает на дому? — встрепенулась бабушка.
— Он, извините, умер. Неожиданный исход. Но вам я могу посоветовать обратиться к его любимому ученику. Доцент Хрящиков Пал Палыч. Принимает дома. Плата по соглашению.
— А любимый доцент далек от летального исхода? — спросила Наташа насмешливо.
— Вы, очевидно, думаете, что я шучу? Я — Булочка! Булочка никогда не шутит.
— Вы страхуете, даете советы и адреса. А протекцией по обмену жилплощади вы не занимаетесь?
— Вас интересует это всерьез?
— Помогите нам, молодой человек. Я не могу толкаться на подпольной квартирной бирже, — бабушка сказала это так искренне и просительно, что Сева подумал: «Вот! Я всегда считал, что мне должно повезти. И миг пришел. Лови удачу». Вслух он спросил:
— Что имеете, что желаете иметь?
— Наташа, предложи человеку кофе. Присаживайтесь. Понимаете, Наташа — моя единственная внучка. Единственная радость. Все мои дети и ее папа работают в цирке. Вечно в разъездах. Я хотела бы жить с ней вместе.
Единственная радость походила по комнате, что-то прикидывая в уме, и добавила:
— Я тоже хочу жить с бабушкой. Мы с мужем на работе. Некогда ни сготовить, ни постирать. Отсюда возникают эти… — она пощелкала пальцами.
— Давайте уточним. Эта однокомнатная, блочная, среднеблагоустроенная квартира принадлежит вам и мужу?
— Больше мужу, но и нам! — согласилась внучка.
— А с мужем вы, что?..
— Не исключена возможность! — подтвердила Наташа, опережая немного смутившуюся бабушку. — Не исключена…
— Значит, страховать имущество будем по отдельности?
Сева уже давно обрыскал глазами все углы, соответствующие современным нормам общедоступного уюта. И сообразил, что торшер, журнальный столик и диван-рыдван никакой стоимости не имеют. Нахально занимавший половину комнаты шифоньер был стар и неуклюж. К тому же ему основательно досталось при переездах, и было удивительно, как сумели его втиснуть в дверь этой квартиры. «Радость молодоженов начала пятидесятых годов, — отметил Сева про себя. — Ветеран рижского производства. Монумент. Пережиток эпохи купеческих квартир… Эра экономической безалаберности и архитектурных излишеств. Такие теперь и в скупной не берут. Дерьмо с пуленепроницаемой полировкой!» — думал он, раздражаясь и все же повторил вопрос:
— Будем страховать устаревшее имущество по отдельности?
— Возможно, — подтвердила бабушкина любимица, пропуская мимо ушей намек на «устаревшее». — Возможно. Только не теперь…
— А что имеет бабушка?
— У нас с мужем прекрасная двухкомнатная квартира, — ответила Клавдия Ивановна с достоинством и, спохватившись, возвратила своему лицу страдальческое выражение, соответствующее странному и опасному симптому.
Ничто не проходило мимо профессионально натренированной внимательности агента. Он уже мысленно открыл шифоньер, пошвырялся в бельишке хозяйки, исследовал содержимое многочисленных ящиков и на бабушкину болезненную мину ответил любезным сочувствием:
— Значит, однокомнатная и двухкомнатная квартиры меняются на трехкомнатную?
— Вот именно! — обрадовалась бабушка догадливости агента.
— А как отнесется ваш пока еще муж к подобному варианту размена? Он-то остается ни с чем? — спросил Сева Наташу.
— Он остается в моей памяти! — с показной небрежностью сострила пока еще жена! — К тому же он благородный человек и имеет приличную жилплощадь у мамы.
— Это существенно! Это очень существенно, — согласился симпатичный агент. — Нет, не его благородство, а его обеспеченность. В таком случае я попытаюсь вам помочь. Поверьте, Булочка — человек слова. Я к вам зайду, как подыщу подходящий вариант. Будьте здоровы, как, простите, Клавдия Ивановна? Не болейте. Не огорчайтесь. Как говорил покойный профессор Ныткин: «Я один, а почек две — борьба возможна!»