— Бывший купеческий особняк? Знаю я этот мореный мрамор. Через год дом пойдет на снос. И я опять буду переселяемой.
— Уже были?
— Были.
Сева посмотрел на Дарью иронически:
— Там ванна больше, чем ваш недостроенный бассейн. Там в форточки проносят пианино. Дома, в которых живет профессура, не обрекают на слом вместе с жильцами.
— Профиссор? — Брови Дарьи вновь подскочили так высоко, что действительно можно было опасаться, как бы она не взлетела на них, как орел. Собственно, сами брови были давно выщипаны, вытравлены, изъяты, и их заменили две грубо нарисованные траурные дуги.
— Сколько комнат?
— Но каких?!
— Значит, две. Смежные. Обои с клопами. И вдобавок еще выделка-профиссорша по соседству? Мой муж музыкант. Ему положена отдельная комната!
— Знающие себе цену музыканты давно имеют свой оркестр, не говоря о даче. Там кухня, как в ресторане первого класса. Сойдет для скромного оркестранта с кларнетом под мышкой.
— Этаж?
— Бельэтаж. В бенуаре жить пыльно, в третьем ярусе высоковато…
— Э, да черт с ними, с этажами! Кто, вы говорите, там соседи? Тихие, интеллигентные люди? — Это вмешался в разговор музыкант без оркестра.
— Я тебя отправила гулять с Бижу! — перебила Дарья своего супруга очень грубо.
— Бижу уже сделала свое дело. На кухне. В ящик. Меня тоже интересуют соседи.
Многоопытный агент добродетельного фронта быстро сориентировался в обстановке.
— У вас неприятности с соседями? Склока, кляузы, дело доходило до суда?
— У нас прекрасные соседи, — заверила Дарья, — и не какие-нибудь доценты, а влиятельные люди!
«Конь-баба! Этот рохля чистит ей копыта серебряной пилкой. Собаке в доме живется лучше, чем ему, — все ясно!» Булочка посмотрел на человека с нечеловеческим слухом доброжелательно и с сочувствием:
— Гуляют в будни? Скандалят? Выметают мусор к вашей двери?
— Какой мусор? Побойтесь бога, — всполошился Иван Иванович, — жаль покидать таких соседей…
— А почему вас интересуют соседи?
Дарья пролила свет на вопрос, не ожидая, пока медлительный Иван Иванович подбирал слова:
— Наш сосед тоже музыкант. Любитель.
— Музыкант? В нашем доме поселился замечательный сосед? На кларнете и трубе? Это большой минус. Это усложняет и без того сложный обмен.
— Я не выношу фальши. А у него западает клапан…
— Иван, сейчас же иди гулять!
И человек, чей слух, душа и убеждения не выносили фальши, покорно проследовал на кухню, где на него замурзилась крохотная псина, бесстыжего для собачьего сословия цвета. Дарья перепутала краску, и вместо благородной седины с голубым отливом и без того редкошерстная собачонка приобрела лимонный цвет.
«Дала бы я тебе пестиком по башке, чтобы ты не влезал в мужской разговор…» — подумала Дарья о муже, а вслух пожаловалась:
— У мужа необычайно тонкий слух. Небывалый. За ним наблюдает спечиальный врач — оттолярин… — Дарья ловко проскочила неподдающееся ей в произношении слово. — Даже капающий кран действует…
— Да, да! — вяло согласился агент. — Бывает. Что же, я попытаюсь уговорить очень милых людей уступить две прекрасные комнаты в обмен на ваше крупноблочное сокровище. Но не обещаю, не обещаю…
Встретив Севу Булочку настороженно, Дарья Беккер провожала его с надеждой. И не обольстительные улыбки сыграли здесь роль, а брошенные Севой три небрежных слова: «Приготовьтесь нести расходы…»
Каждого бы насторожили эти слова, настроили на подозрительный лад. Для Дарьи они были кличем к атаке. Ибо не было еще в ее далеко не молодой жизни случая, чтобы, неся расходы при обменах, она с лихвой не наверстала бы упущенного.
Глава вторая
После визита к решительной Беккер Сева вспомнил о своей основной, служебной деятельности и посетил наудачу несколько квартир. Он уже не раз давал себе зарок не соваться к трудящимся с вопросами страхования в рабочие часы. В рабочее время стучаться по квартирам предпочитают ленивые служители сферы обслуживания и предприимчивые цыгане, сопровождаемые кучей шумных, грязных, веселых цыганят. Для агентов это не время. В рабочее время преобладающее большинство населения работает. Дома остаются бабушки, дедушки, прогульщики, творческие работники и свободные от вахты в детсадах малыши.