Позже его приятный по тембру голос слышали на центральной площади родного города. Флибустьер-носильщик-швейцар-куратор стал зазывалой — продавцом книг. Возрождая древнюю традицию первобытной рекламы, Булочка не стал канючить голосом казанского сироты: «Покупите, пожалуйста, поступившие в продажу уцененные тома…» Распространяя, например, книгу о повышении рентабельности совхозов, названную по шаловливому авторскому вольноумию довольно свежо — «На крутом подъеме», Сева уверенно возвещал:
— Кто не покупал — торопитесь! Осталось тридцать экземпляров из тридцати тысяч. Многие берут по два экземпляра. Для себя и для любимой. В книге «На крутом подъеме» вы прочитаете о захватывающих дух приключениях группы альпинистов. Самая высокая вершина мира! Вечные льды. Любовь и риск! Вы поймете, как заурядна любовь в долинах и как прекрасна она на краю пропасти. Это книга о мужестве и верности. Это повесть о сильных и находчивых. Ее переводят на многие языки!
Кое-кто, глянув на обложку, проходил, усмехаясь, мимо. Кое-кто «клевал» и приобретал новинку, благо цена была невелика. А один пожилой и вполне интеллигентный кавказец купил сразу три экземпляра, из чего Сева сделал вывод, что у покупателя были две любимые.
Первое замечание от начальства новоявленный зазывала схлопотал довольно скоро. Радуясь первым успехам, он переборщил. Распространяя печально прославившуюся в свое время книгу, он кричал во все горло:
— Книга века! Книга-вызов! Книга-бой! Гневный памфлет против мещанства, стяжательства и еще кое-чего! В книге «Вошь» вы прочитаете об уродливых явлениях действительности и поможете в борьбе с ними. Кто не покупал? Торопитесь!
Книга замелькала быстрее, чем оттиски на ротации. Булочка продавал уже вторую сотню, когда к нему подошел один из заместителей директора книготорга и, пихнув его в бок, зашипел, как станичный гусь:
— Прекрати орать! Ты думаешь, о чем ты горлопанишь? Какая «Вошь»? После работы явишься ко мне в кабинет. Я тебе устрою вошебойку!
На другой день после сурового разноса в кабинете Сева хвалил книгу скромнее. Он декламировал умеренно эпическим голосом: «В книге осуждаются частичные недостатки отдельных лиц, проявляющиеся в редчайших, исключительных случаях».
И все же вышибли Севу не за рекламу. Получая определенный процент с выручки, он оставался им недоволен. Тогда он наладил прямую связь со складом и по цене, несколько превышающей указанную на книгах, реализовал издания, не требующие услуг уличных зазывал.
Позже Сева был помощником фармацевта, чему удивилась не только тетка, но и все знавшие его. Здесь требуется сделать маленькое пояснение. Быть фармацевтом нельзя без специального образования, а помощником — можно. Помогал Сева плохо, и вскоре он был уже не помощником, а осветителем на кинокорпункте. Он светил вовсю, но вдруг поспорил с режиссером на творческие темы — и ушел контролером на троллейбус. Полгода поскучав в должности замзава рекламно-информационного бюро, он решил еще раз вернуться к романтическим профессиям.
Его поступление на работу напоминало старый одесский анекдот. Он ходил по причалам и спрашивал у капитанов:
— Шеф-повар первой руки вам не требуется?
— Нет!
— А второй штурман?
— Нет.
— А матрос первого класса?
— Укомплектованы полностью.
В анекдоте босяк после подобного диалога говорит капитану: «Имеете счастье, что к вам-таки никто не требуется. А то бы я вам наработал!» Но Сева тем и отличался от портового босяка, что был среднеобразованным человеком. По небольшой протекции его направили на туристический пароход массовиком-баянистом. От баяна Сева на всякий случай отказался, уверив начальство, что его помощница — гитара.
Целую навигацию просветитель, гид и организатор массового отдыха трудящихся преуспевал. Он покорял добродушных туристов ослепительной улыбкой, спортивной выправкой и разнообразными знаниями. Улыбка не подлежала ревизии, веселый нрав — тоже, а что он там мелет всепрощающим туристам — никто не контролировал. Разъезжая по городам и наскоро изучив путеводители, Сева нес потрясающую чепуху, умело вставленную в позолоченную раму достоверности.
В свободное время гид-просветитель содействовал Министерству торговли в установлении стабильных товаропотоков и выполнении плана товарооборота — если не по валу, то по ассортименту. В Горький он вез недостающую там воблу, а в Астрахань — картофель. В Казани его внимание привлекли дамские сапоги, а в Балашове — семечки. В Саратов можно было везти все. Этот город тем и славен, что он стоит не на Верхней Волге и не на Нижней, и поэтому пути стабильных товаропотоков зачастую минуют его.