— А? Понимаю. Автомотовелофоторадиолюбитель?
— Нет. Только радио.
— Как на семейном фронте? — задал разведвопрос Сева. — Небось мир и благодать? Крупорушка для тещи больше не нужна?
— Нет. Вопрос решен. Разводимся.
— Правильно. Пойдут младенцы. Все усложнится. В Америке, как сообщают социологи, самый высокий процент разводов. Надо догонять. Некто госпожа Науми Олколей, инспектор Бруклинского бюро обслуживания населения, пришла к выводу: «Многие родители чувствуют, что традиционные ценности и устои в семье отжили и устарели».
— Память у вас? Все цитируете?
— Нельзя отставать от века, — Сева довольно потер руки, — интеллект — венец интеллигента!
— Сева, а вы знаете, что означает — интеллигент?
— Обижаете. Я выше таких покупок. Университета не кончал, но не отстал от века. Кстати, в одно слово ответ и не уложишь. Интеллигент — значит: обеспеченный, преуспевающий, современный, модный, образованный…
— Все чепуха! С латыни это переводится одним словом — думающий.
— Не без этого оттенка. И мы думаем тоже.
— Это хорошо, — согласился Леня, — думать надо. Без этого не усвоишь смысла жизни.
Сева смотрел на собеседника долго и странно. В его взоре не было ни гнева, ни радости, но любопытство было.
Потом он сказал веско, чеканно:
— Самое бессмысленное — искать смысл жизни. Работать надо.
— Пожалуй, — согласился Леня, — надо! Так вы насчет обмена не забывайте. Вы человек пунктуальный, алаберный, вам хочется верить!
— Какой? — непростительно удивился Сева. — Алаберный? Это я еще не знаю.
— Для думающего человека это не загадка. Безалаберность знаете? Нетрудно сообразить. Пока. До встречи, где прикажете.
— Переучили! — сказал Сева насмешливо, после того как за Леней закрылась дверь. — Живи алаберно, от тебя все бабы разбегутся.
И, предвкушая приятные минуты получения выигрыша в сберкассе, он подмигнул портрету деда.
Два почтенных человека посматривали друг на друга испытующе. Одному было немного за пятьдесят, другому — почти под восемьдесят. Две натуры, судьбы и личности разделял лишь стол.
— Таким образом, чему могу служить, что ли, как бы сказать? — спросил у старого Романа Владимир Максимович.
— Сейчас, друг мой, объясню, — отметил Роман, — отдышусь немного. Сам, знаете, удивляюсь, что когда-то выполнял прыжки «флик-фляк»… Меня зовут Роман Романович Гордеев. Я цирковой артист, точнее, дедушка русского цирка. А привело меня к вам одно обстоятельство… деликатного свойства. Рад, что застал вас дома одного…
— Это, что ли, как бы не редкость, потому как один пребываю постоянно.
Старый Роман по обстановке понял, что в данной комнате живет одинокий человек, не очень озабоченный устройством собственного быта и не страдающий пагубной любовью к накопительству.
— Позвольте быть откровенным. В лета мои нет надобности лицемерить, но вы мне стали симпатичны с первых минут знакомства. Я, видите ли, престидижитатор, попросту фокусник и уже в силу ремесла разбираюсь в вещах и их истинной сути. К вам в последнее время наведывается некий Всеволод Булочка, как вы к нему относитесь?
— Это, что ли, страховой Севка? А как отношусь? Просто: пришел — сиди, говоришь — говори, ушел — ступай с богом.
Гордеев улыбнулся приветливо и печально. Первая же фраза Аракчаева убедила его, что он не ошибся в определении характера.
— Ну, а если приглядеться к нему внимательнее?
— А что там приглядываться? Михрютка, как все нынче… Попадьей не ласканный, попом не битый…
— Как говорите? Михрютка? Это что такое?
— А черт ее, так сказать, знает? Михрютка — и все тут. Бабка покойная меня так смолоду звала. Вроде бы как любя, что ли, ласково.
— Да, да! Вы правы: есть слова в русском языке необъяснимо своеобразные… Только этот михрютка, по моим предположениям, имеет худший смысл…
— А мне-то он сбоку-припеку: пришел — ушел. У меня полцеха таких-то, с выраженьем на лице. Упыхаешься с ними за день… От закаточных машин в голове звон, а от них — в глазах мельканье. Только и жду, как бы до пенсии дотянуть… А чтобы, как половчее, что ли, вас спросить: фокусникам тоже пенсию выписывают?
— На общих гражданских правах, но есть и возрастные привилегии.
— А чего вас этот Сева заинтересовал? В долг, что ли, брал?
— Нет, нет. Совсем не в этом дело. Скажу вам доверительно: я совершенно случайно как бы подслушал кое-что и стал невольным свидетелем ваших некоторых личных дел. В частности, ваших отношений с Марией Ефимовной.