Сердце у нее билось учащенно. Когда Рейф коснулся губами ее уха, она закрыла глаза и ждала продолжения.
Рейф тем временем осыпал поцелуями ее шею. Затем, положив голову Фебы себе на грудь, прошептал:
— Феба… Боже мой, мне невыносимо думать, что ты выходишь замуж за моего брата!
Эти слова подействовали на Фебу отрезвляюще. Волшебство момента мгновенно исчезло — и открылась неприкрытая правда. Она ахнула, отстранилась и резко встала с места. Феба повернулась к Рейфу спиной, стараясь привести в порядок свои чувства.
Рейф тоже поднялся. Он тяжело дышал, словно после быстрого бега.
Словно он бежал туда, где должен был быть изначально, туда, где должно быть его настоящее место.
Феба оглянулась и посмотрела на Марбрука. Щеки у нее пылали, глаза блестели. Она была хороша сейчас, как никогда, — разрумянившаяся, с растрепавшимися волосами, с прядями, выбившимися из прически.
Хотя Рейф ужасно волновался, он решил узнать у Фебы правду, какой бы горькой эта правда ни оказалась. Ему во что бы то ни стало нужно знать ответ на вопрос, который его все время мучит. Не желая ходить вокруг да около, Рейф спросил напрямик:
— Почему вы ответили «да» на предложение моего брата?
Лицо Фебы приняло страдальческое выражение. Она опустила голову.
— Когда мы познакомились, вы не сообщили мне свое полное имя. И когда я получила предложение Брукхевена, я подумала…
Это была чудовищная ошибка. О Господи! Принимая предложение руки и сердца, она считала, что говорит «да» не Колдеру, а Рейфу.
На мгновение глаза Марбрука радостно зажглись, а затем снова потухли: убедившись, что вышло недоразумение, Феба не стала исправлять свою ошибку.
— И тем не менее позже вы не забрали свои слова назад, — деревянным голосом проговорил Рейф. — Скажите, почему? Признайтесь: вы сообразили, что случайно поймали в свои сети более крупную рыбку, чем я?
Феба стояла, опустив голову, боясь поднять на Рейфа глаза.
— Это не так… Не совсем так, — сжимая кулаки, сказала она. — Викарий…
— О да, ну разумеется! Вы хотите дать мне понять, что вас заставили насильно не разрывать эту помолвку. А сами вы — категорически против нее.
Феба почувствовала тошноту. Испугавшись, что Рейф сможет догадаться по ее глазам, что она лжет, она закрыла лицо руками.
— Мне жаль, что я… — «Мне жаль, что я с вами встретилась. Мне жаль, что вы распутник… Мне жаль, что я проявила малодушие…»
Рейф обнял ее за плечи.
— Феба, вы ни в чем не виноваты. Вы не могли этого предотвратить.
Она покачала головой. Если Рейф не перестанет сейчас же быть таким милым и добрым, она не выдержит — и скажет ему правду. И тогда он возненавидит ее точно так же, как она сама ненавидит себя.
«Не забудь… невосприимчивость».
Феба вздохнула и медленно отстранилась, чувствуя себя совершенно опустошенной. Пусть уж он пребывает в неведении. Так будет лучше для него. Пусть считает ее игрушкой в руках судьбы, жертвой неблагоприятно сложившихся обстоятельств. Так будет лучше. Рано или поздно Рейф переключит свое внимание на другую женщину и забудет ее. Со временем он вовсе перестанет ее замечать, и она станет для него важна не более, чем какой-либо предмет мебели в этом доме.
Пусть лучше Рейф продолжает считать ее приличной женщиной.
— Извините, что я не была с вами искренней с самого начала. Я подумала… — У Фебы к горлу подступил комок, и она замолчала на мгновение, а потом продолжила: — Вы сказали, что указали на меня Колдеру. Рейф отвел взгляд.
— Да, будь я неладен, — сказал он с досадой. — Я сделал это только затем, чтобы он одобрил мой собственный выбор.
— Ах… — Между ними так много оставалось недосказанного. И было слишком поздно менять существующее положение вещей.
— Но еще не все потеряно, — с надеждой в голосе проговорил он, обнимая Фебу за плечи и снова касаясь лбом ее лба. — Я могу поговорить с Колдером, с вашим отцом, — почти взмолился Рейф. — Пусть у меня и сомнительная репутация, но я не бессребреник.
Феба закрыла глаза. Она представила, как рассердится викарий, узнав, что его непутевая дочь из-за собственной глупости отказалась от права получить наследство Пикеринга. Феба снова потеряет любовь отца, которой тщетно добивалась столько лет. Снова превратится в блудную дочь, отвергнутую родным отцом. Она осторожно и медленно убрала руки Рейфа со своих плеч.
— Нет. Что сделано, то сделано, милорд. Обратной дороги нет.
Рейф стиснул кулаки.
— Вы даже не хотите попытаться все уладить. — В глазах Марбрука промелькнуло отчаяние. — Наверное, я ошибался, вообразив, что вы испытываете ко мне какие-то чувства. Может быть, ваш отец тут вовсе ни при чем, — с горечью проговорил Рейф.
Феба покачала головой, избегая смотреть ему в глаза. Ради своего отца она решила молчать, потому что иначе бросилась бы умолять Марбрука помочь ей разорвать помолвку с его братом.
Фебе хотелось все объяснить. Она знала, что тогда Рейфу не будет так больно. Или он хотя бы попытается тогда войти в ее положение. Но она приняла решение пойти наперекор своему сердцу.
— Феба, вы даже не можете посмотреть мне в глаза, — с горькой улыбкой проговорил Рейф. — Как же вы собираетесь жить со мной под одной крышей?
Сердце Фебы разрывалось на части. Но теперь, когда впервые в жизни ей представилась возможность стать наконец хорошей дочерью, заслужить отцовскую любовь и его признание, добиться, чтобы викарий ею гордился, она не могла упустить этот шанс. Раньше Феба думала только о себе, пренебрегая наставлениями отца. Она так виновата перед ним. Она не оправдала его ожиданий. Поэтому должна принести в жертву свои чувства и вознаградить отца за его великодушие. Он был так добр и снисходителен, что простил ей большой грех. Ее отец заслуживает всего самого лучшего.
Поэтому Феба стояла посреди комнаты и молчала. Пока не услышала, как за Марбруком хлопнула дверь.
Когда он ушел, она с трудом удержалась, чтобы не разрыдаться.
Но ее решение осталось неизменным: через две недели она выйдет замуж за маркиза!
Глава 23
Как только Марбрук ушел, Фортескью доложил, что к мисс Милбери явился еще один посетитель.
— Мистер Стикли, какой сюрприз! — улыбнулась Феба, увидев адвоката в гостиной.
Улыбка была искренней. Фебе нравился мистер Стикли — спокойный, с тихим голосом и приятными мягкими манерами. Непримиримые разногласия между Колдером и Рейфом создавали в доме напряженную атмосферу, от которой Феба уставала. Общаться с Дейрдре и Софи было также нелегким делом. А вот с мистером Стикли можно было чувствовать себя спокойно.
Однако сегодня мистер Стикли был чем-то расстроен.
— Мисс Милбери, надеюсь, вы извините меня за этот неожиданный визит. Но вопрос, который привел меня к вам, не терпит отлагательств. — Он сделал паузу, словно хотел собраться с духом или подыскивал нужные слова. — Мисс Милбери, вы не должны выходить замуж за лорда Брукхевена.
Феба и удивилась, и обрадовалась одновременно.
— Правда? — переспросила она, не успев скрыть радость. Затем она сделала над собой усилие и заставила себя нахмурить брови. — О Боже! Мистер Стикли, может быть, вы мне объясните, в чем дело?
Феба предложила мистеру Стикли сесть, но тот отрицательно покачал головой.
— Даже не знаю, как вам это сказать, — расхаживая взад и вперед по комнате, сказал он. — О Господи! Это так ужасно, в самом деле…
— Прошу вас, присаживайтесь, мистер Стикли, — настойчиво повторила Феба.
Мистер Стикли молча подчинился, но продолжал нервно перебирать пальцами.
— Боже мой! Боже мой! — повторял он.
Феба сгорала от любопытства. Ей не терпелось узнать, какие препятствия могут возникнуть для помолвки. Может быть, это освободит ее от обязательств? В то же время Феба немного боялась, что надежда, которая только что у нее появилась, окажется тщетной.
Больше всего на свете ей хотелось поверить мистеру Стикли: она не должна выходить замуж за Брукхевена! Мистер Стикли мешкал и не спешил излагать суть дела, и Феба разволновалась. Ее одолевали сомнения. Фебе хотелось поскорее прекратить мучения, связанные со страхом неизвестности и последней надеждой спастись от нежеланного брака.