Мистер Темплтон как истинный рыцарь обещал безоговорочно повиноваться.
Миссис Форрест очень ценит любезность мистера Темплтона и ждет его к девяти.
— Бантер!
— Да, милорд.
— Вечером у меня встреча. Меня просили не говорить где, и я не скажу. Но с другой стороны, было бы неразумно безгласно покинуть сей бренный мир. Всякое, знаете ли, бывает — удар хватит… или еще что-нибудь. Поэтому оставляю адрес в запечатанном конверте. И если до утра меня не будет дома, то я сочту себя свободным от любых обещаний.
— Слушаюсь, милорд.
— Ну а если меня не найдут по указанному адресу, то можно попытать счастья в лесопарке Эппинг… или в Уимблдон-коммон.
— Понимаю, милорд.
— А кстати, как с теми отпечатками пальцев, которые я передал вам на днях? Фотографии готовы?
— Разумеется, милорд.
— Возможно, они потребуются мистеру Паркеру в ходе расследования.
— Понимаю, милорд.
— К моей вечерней прогулке они не имеют отношения.
— Понимаю, милорд.
— А теперь, Бантер, принесите мне каталог Кристи. Хочу заехать к ним на аукцион, а потом перекусить в клубе.
И, отключившись от преступлений, лорд Питер дал волю своей испорченной натуре и направил всю мощь интеллекта и кошелька на решение иной проблемы — как обскакать кучку деляг на распродаже раритетов.
Лорд Питер честно выполнил указания и прибыл на Саут-Одли-стрит своим ходом. Как и в прошлый раз, миссис Форрест открыла сама. Питеру показалось странным, что она обходится без прислуги или компаньонки, но, поразмыслив, он решил, что самую безупречную дуэнью всегда можно подкупить. В целом принцип миссис Форрест — никаких свидетелей — себя оправдывал. А сколько грешников «лишь потому пропали, что правил сих не соблюдали»?
Миссис Форрест мило извинилась за все неудобства, которые она причиняет мистеру Темплтону.
— Но понимаете, я никогда не знаю наверняка, следят сейчас за мной или нет. Это злоба, чистейшей воды злоба… А после всего, что я вытерпела от моего супруга… нет, это чудовищно, просто чудовищно…
Гость поспешил согласиться, что мистер Форрест — настоящее чудовище, вероломно отметив про себя, что не удивится, если пресловутое чудовище окажется мифом.
— Вы, наверно, теряетесь в догадках, зачем я вас пригласила, — продолжала щебетать дама. — Сейчас я вам все объясню. Проходите, устраивайтесь на диване. Виски или кофе?
— Лучше кофе.
— Дело в том, — не умолкала миссис Форрест, — что, как только я вас увидела, у меня возникла мысль. Я… я ведь сама в сходной ситуации (легкий смешок), и я так сочувствую жене вашего друга.
— Сильвии? Да, Сильвия — это порох. Бешеный темперамент. Временами даже чересчур. Но ведь бедняжка так чувствительна — просто комок нервов… ну, сами понимаете…
— Конечно, понимаю. — Миссис Форрест сочувственно кивнула немыслимым золотистым тюрбаном, доходившим до самых бровей. Из-под него выглядывали два соломенных завитка, аккуратно прилепленные к щекам. В своем экзотическом расшитом костюме она напоминала юного принца из «Тысячи и одной ночи». Унизанные перстнями пальцы колдовали над кофейными чашками.
— И я… как только вы начали задавать вопросы, я сразу поняла, насколько это серьезно для вас… И я, хоть и не имею к этому отношения^. решила написать моему другу… ну, с которым я тогда была.
— Благодарю вас, — ответил Уимзи, принимая из ее рук чашечку кофе, — вы так любезны, что… э-э-э… что принимаете во мне участие.
— Мой друг… он… он сейчас за границей, так что письмо дошло не сразу, и я только сегодня получила ответ..
Миссис Форрест медленно пригубила кофе, как бы собираясь с мыслями.
— Его ответ несколько удивил меня. Он напомнил, что после ужина почувствовал, будто в комнате душновато, и пошел открыть окно. То самое — в гостиной, — которое выходит на улицу. У подъезда он заметил машину — такую маленькую, черную или темно-синюю… ну, в общем, в темных тонах. Пока он ее разглядывал — знаете, как это бывает: останавливаешь взгляд на первом попавшемся предмете, — из подъезда вышла пара. Не из нашего подъезда, а из соседнего… или даже через дверь от нас. На мужчине был фрак, и он теперь думает, что это мог быть ваш друг.