Мысль о том, что меньше чем через две недели мисс Феба Милбери проведет брачную ночь в объятиях Колдера, приводила его в ярость.
Рейф стиснул зубы.
Всего лишь две недели остались до свадьбы. Затем она будет женой Колдера, и даже шаткие моральные принципы Рейфа не позволят ему пасть настолько низко.
Он надеялся, что не позволят.
Феба вышла из магазина с подарком в ридикюле, оглядываясь вокруг в поисках остальных. Рядом с магазином для джентльменов был магазин шляп – в самом деле, небольшой удачный прием в умении торговать, учитывая, что не многие джентльмены по-настоящему обладают терпением, требующимся для надлежащей покупки шляпки.
Когда Феба заглянула в витрину, то заметила, что Тесса и Дейдре радостно вовлечены в оживленные дебаты по поводу… перьев? Даже Софи мечтательно поглаживала миленькое творение из соломки и лент. Какое развлечение! Феба подошла к двери и даже положила руку на ручку…
До тех пор, пока она не ощутила запах шоколада.
Шоколад был одним из ее тайных грехов – на самом деле, единственным ее грехом в эти дни, если не считать тенденцию к невысказанному вслух сарказму. Ей кое-как удавалось скрывать случайные язвительные мысли, которые возникали в ее сознании, но она никогда не могла полностью побороть стремление к некоторым расточительно-приятным вещам. В Торнтоне ей не был доступен большой выбор конфет – кроме желе с розовыми лепестками – и к тому же викарий не принадлежал к тем, кто тратит деньги на подобную декадентскую роскошь. Так что возможности Фебы предаваться именно этому недостатку были редкими и недолгими.
Бросив еще один тоскующий взгляд в сторону магазина шляп, Феба отправилась искать источник этого восхитительного запаха.
И вот перед ее глазами возникло чудо, состоящее из удовольствия и потакания своим слабостям. Кондитерская, настоящий магазин сладостей из тех, о которых она только слышала. Крошечное место, не больше, чем рыночная палатка, но он был от потолка до пола заполнен грехом обжорства – этот грех сверкал от кристаллов сахара, он был окрашен во все цвета радуги. Головокружительный запах сахара и какао просто опьянял, заставив колени Фебы ослабеть от желания.
Женщина выскочила из-за стойки с красными завитками. Розовые щеки и седые волосы делали ее похожей на еще одну конфету. Ее голубые глаза сверкали, а на щеках от улыбки появились ямочки, когда взгляд женщины упал на такую алчную покупательницу.
– Зашли получить удовольствие, не так ли, милая?
Феба немедленно влюбилась – в магазин, в его владелицу и во многие ряды блестящих удовольствий перед ее глазами. От янтарной карамели до самого темного, кофейного цвета шоколада, все выглядело совершенно и полностью божественно.
В ее ридикюле был свободный фартинг – «свободный» означало, что он не должен был быть потрачен немедленно на что-то полезное. Монетка пропела ей на самой сладкой ноте: «Потрать меня!»
Через минуту Феба виновато кралась туда, откуда пришла, с маленьким бумажным пакетиком купленных конфет и с первым вкусом шоколада на языке. О, столько лет прошло. Она должна съесть их очень быстро, потому что могла себе представить, что Тесса скажет об этом. Для Тессы фигура была важнее всего. Ничему – ни вину, ни говядине, ни пирогам – не было позволено вставать между женщиной и самой тугой шнуровкой ее корсета.
Феба повернула за последний угол – и почти подавилась своей первой конфетой. Три ее компаньонки с любопытством уставились на нее.
– Где ты была? – Тесса прищурила глаза. – Что у тебя там?
С маленьким молчаливым писком от чувства потери, Феба уронила бумажный пакет на тротуар позади себя и наступила на него. Затем вытянула руки перед собой.
– Совершенно не представляю, что ты имеешь в виду. Я только разыскивала наемный экипаж, который отвезет нас домой.
Тесса уставилась на нее с кислым выражением лица. Феба с тоской подумала о лимонных леденцах.
– Хмм. Хорошо, полагаю, мы должны начать наши приготовления к этому вечеру. Немедленно отправляемся домой.
Феба позволила увести себя, бросив только один тоскующий взгляд через плечо на восхитительный грех, оставшийся незавершенным, раздавленным на тротуаре.
Через бродящую вокруг толпу ей вдруг показалось, что она увидела, как кто-то остановился и поднял ее брошенный бумажный пакет. Затем юбки и зонтики заслонили происходящее от нее.
Феба вдохнула. Когда она научится? Грех не окупается.
Глава 15
Спальня хозяйки в Брук-Хаусе была огромной женской фантазией из кремового шелка, обрамленная мерцающим золотым бархатом. Здесь было три комнаты, если считать просторную гардеробную с многочисленными вешалками, чтобы вместить гораздо больше платьев, чем Феба могла себе представить, не говоря уже о том, чтобы иметь.
Вместе с примыкающей к ней гостиной, спальня была больше, чем весь первый этаж Торнхолда. В двух каминах, расположенных друг против друга, горел яркий огонь, разгоняя весеннюю прохладу в воздухе, что также делало комнату немного теплее, чем в Торнхолде. Феба прошлась по комнате, почти боясь прикасаться к хрупким хрустальным бутылочкам на золоченом туалетном столике или к изящной перламутровой отделке на утонченном секретере. Она никогда в жизни не видела такого великолепия. Казалось, все это предназначено для кого-то другого, не для нее.
Девушка избегала смотреть на другой дверной проем, благоразумно устроенный в раскрашенной панели с определенной точностью. В комнате ее милости находилась собственная дверь в покои его милости, расположенные по соседству.
Острожное покашливание донеслось от двери.
– Конечно же, пока вы остановитесь не здесь, мисс Милбери, – одобрительно произнес Фортескью, высокий и чрезвычайно корректный дворецкий Брук-Хауса, когда заметил ее застенчивое избегание этой проклятой двери. – Но я подумал, что вам может понравится, если вы увидите, где ваша милость будет жить после свадьбы.
Ваша милость. Он говорил о ней, Фебе Милбери, дочери викария – будущей герцогине Брукмур.
Прекрасная комната, казалось, сомкнулась вокруг нее. Ревущее пламя – неужели его разожгли только для того, чтобы обогреть комнату для этой экскурсии? – казалось, поглотило весь воздух в помещении. Феба закрыла глаза от волны страха и прижала руку к сжавшемуся горлу.
Фортескью мог подумать, что ее поступки – это доказательство девичьих страхов перед супружеской постелью, в конце концов, эта самая постель надвигалась на нее, как громадная золотая баржа посреди моря, представленного ковром цвета пшеницы! – но Феба не беспокоилась о его мнении. Ее пугала вовсе не брачная ночь.
Ее пугало само замужество.
Викарий, Тесса, Дейдре и Софи – все они были сейчас в своих комнатах, устроившись, чтобы остаться в этом доме до свадьбы.
Что до нее, то она останется здесь и после свадьбы.
Навсегда.
Феба никогда не покинет Брук-Хаус, за исключением того, чтобы отправиться в какой-то другой из домов своего мужа. Она попрощается с кузинами, тетей и отцом после свадьбы, и они уедут, а она останется… навсегда.
Это слово продолжало оставаться в ее сознании, цепляясь за него, словно сломанный ноготь за красивую ткань. Это дело с браком было такое… постоянное. Что, если в будущем ей не понравится Брукхейвен? Что, если она, в конечном счете, начнет ненавидеть его?
Навсегда.
Девушка повернулась спиной к прекрасной комнате и открыла глаза. Выдавив из себя слабую улыбку, она сделала вдох.
– Все это так замечательно. А теперь вы проводите меня в мою комнату?
Фортескью вел ее по коридору, мимо многих дверей к одной из них, расположенной на достаточном расстоянии от его милости, чтобы успокоить ее девственные страхи.
Феба выдохнула от облегчения, увидев перед собой симпатичную, но не слишком маленькую комнату. Она была достаточно просторна, с прекрасной мебелью, но было совершенно очевидно, что это была комната для гостей, а не помещение, годящееся для королевы.