Теперь он знал, что потерял ее не из-за того, что был незаконнорожденным. Это должно означать, что она не гоняется за титулом.
Рейф приподнял брови с вежливым вопросом. Да. Будь просто вежлив.
– Понимаю. Что-то еще?
Девушка снова вспыхнула и опустила взгляд на свои руки. Прижав ладони к складкам, которые она только что сделала на голубом шелке, она продолжала смотреть вниз.
– Нет. Я просто хотела… поблагодарить вас за то, что вы не упомянули своему брату о прошлом вечере.
– Не о чем было упоминать. Мы танцевали и разговаривали. Этим утром вы приняли брачное предложение моего брата.
– Милорд, разве вы… вы не были заинтересованы во мне просто из-за лорда Брукхейвена? – Эти слова она произнесла стремительно. Ее щеки порозовели, но она пристально посмотрела на него, намереваясь получить ответ.
– Это имеет значение? – Да, это имеет значение! Нет, это не может иметь значения. Никогда. – Да, я указал на вас своему брату. Очевидно, ему понравилось то, что он увидел. Вы приняли его, так что вам, видимо, он тоже понравился.
Феба ощутила как что-то новое и драгоценное начинает умирать внутри нее. И все же она по личному опыту знала, что одна волшебная ночь вовсе не обязательно означает, что все мечты исполнятся.
– Понимаю. Итак, получается, что вы проверяли зубы у лошади, которую он собирался купить?
– Если вам угодно видеть все именно в таком свете. – Что-то темное мерцало в глубине его глаз.
Внезапно Фебе захотелось не иметь ничего общего с ними обоими. Колдер был холодным и строгим, Рейф – очевидно капризным до чрезвычайности.
Но отказаться от такой выгодной партии? В этом мире трудно живется. Она должна позаботиться о себе. Богатая титулованная леди имеет на это больше шансов, чем дочь викария с запятнанной репутацией.
Поэтому она вежливо улыбнулась, как могла бы улыбнуться во сне – но, как оказалось, она могла улыбаться точно так же и тогда, когда сердце разрывалось пополам. Феба присела в реверансе, потом выпрямилась и протянула руку.
– Отлично, так как вас это не беспокоит, то и я не буду об этом волноваться. Не пойти ли нам к обеду?
Рейф резко пожалел о своем собственной отстраненности. Куда она спряталась? Он уже скучал по ней. Мужчина подошел ближе, затем еще немного ближе, до тех пор, пока не смог ощутить ее нежное дыхание и обнаружить тонкий цветочный аромат ее кожи.
Рейф подошел еще чуть ближе, так, что она смогла почувствовать жар, исходящий от него. Это было более возбуждающим, чем прикосновение, потому что она не делала ничего запретного. Феба просто стояла, руки вытянуты по бокам, глаза опущены вниз. Никакого экстравагантного безрассудства, никакого отклонения с прямого пути с ее стороны.
Только ощущение того, что он здесь, так близко, что она могла чувствовать этот жар, вдыхать его замечательный, чистый мужской запах, наполнять им свои легкие без сожаления. В конце концов, она ведь только дышит.
Феба изучала его сапоги и то, как выделанная кожа облегает его лодыжки и мускулистые икры. Ее взгляд, почти не раздумывая, переместился немного выше – хотя она все еще по большей части пристойно себя вела – и девушка позволила своим глазам упиваться видом этих длинных, бугрящихся от мускулов бедер. Он стоял так близко, что она могла видеть каждое движение его тела в мышцах этих бедер. Мускулы напрягались и расслаблялись, напрягались и… о, небеса, это не было мускулом!
Она должна зажмурить глаза и отвернуться. Она должна почувствовать себя шокированной и униженной его приземленной… э-э, демонстрацией!
Но все же, ее веки все еще были опущены, ее ресницы все еще скрывали направление ее взгляда. Кто узнает, если она немного посмотрит украдкой?
И она смотрела. Довольно долго.
Его мужской орган лежал вдоль бедра, указывая направление, ведущее вниз. Когда он начал напрягаться – почему он это делал, ведь Феба просто стояла перед ним в самой скромной позе? – когда он начал расти и увеличиваться перед ее глазами, что-то, похожее на жар начало собираться внизу ее живота.
Конечно же, никто не мог видеть этого, так что это не представляло никакой опасности. Только ее бедра начали сжиматься в ответ, потому что она ощущала растущее давление между ними, и ей пришлось слегка стиснуть их. Ее груди тоже испытывали странные ощущения, соски напряглись и покалывали – и Феба надеялась, что Рейф не заметит этого. Она была в безопасности, пока молчала и скрывала свое растущее желание. Никто ничего не знал.
Когда Феба подняла свой взгляд на Рейфа, он не смог ничего увидеть в этих голубых омутах. Она никак не реагировала. Ни искры, ни огня, ни даже предсказуемых девственных колебаний в ответ на его нахальство.
Она пахнет, словно Рай.
От любой женщины пахнет парфюмерией. Большинство женщин, которые принимают ванну, пахнут очень приятно.
Она будет теплой и мягкой в твоих объятиях, в твоей постели. Она родит толстеньких, смеющихся детей и будет улыбаться тебе за завтраком до конца твоей жизни.
Снова ничего уникального. Многие женщины могут сделать то же самое.
Она сможет заставить тебя забыть других женщин.
Или, возможно, она уже это сделала.
Пугающая опасность этой мысли заставила его быстро отступить.
– Я приду через минуту, – хрипло произнес он. Господи, не позволяй ей обнаружить откровенную потребность, которую он услышал в собственном голосе. – Идите… идите к Колдеру. Я уверен, что он ждет вас. В любом случае, вам лучше быть с ним. – Рейф улыбнулся, его зубы невесело сверкнули в темноте коридора. – К этому времени вы, вероятно, уже услышали все обо мне.
Феба серьезно смотрела на него.
– Вы, как полагают, являетесь повесой, подлецом и грубияном. Вы забыли упомянуть об этом, когда я спрашивала.
Он пожал плечами, его улыбка стала более резкой.
– Я солгал. Это то, что делают повесы, подлецы и грубияны, знаете ли.
Девушка кивнула.
– Я заметила. – Она приподняла подбородок. – Что ж, в будущем мы будем довольно часто видеться. Вы должны знать, что я… я не злюсь на вас за прошлый вечер. Что прошло, то прошло.
Он быстро кивнул.
– Это великодушно с вашей стороны, мисс Милбери. Я попытаюсь сделать то же самое.
– О. – Она заморгала. Он мог видеть ее замешательство – что я ему сделала? Что, в самом деле? В конце концов, ни одна женщина в здравом уме не выберет черную овцу, когда она может заполучить золотого мальчика, не так ли?
Феба снова приподняла подбородок и улыбнулась этой идеальной, отстраненной улыбкой, которая абсолютно ничего не выдавала.
– Тогда увидимся за обедом.
Рейф презирал эту улыбку.
Она отвернулась и пошла прочь, представляя собой портрет безмятежной беззаботности. Рейф наблюдал за тем, как она уходит, позволяя чему-то умирать внутри себя.
Тесса отошла от двери, от которой открывался замечательный вид на коридор, и неторопливо вернулась в толпу гостей, собравшихся в гостиной.
У этой презренной дочери викария есть секрет… а теперь он есть и у Тессы.
Потому что Тесса знала, что Феба была переменчивым созданием – как порох, она была совершенно безопасна, но лишь до тех пор, пока кто-нибудь не поднесет к ней спичку.
Привлекательный, скандальный лорд Рафаэль Марбрук может оказаться именно тем мужчиной, кто это сделает.
Кажется, что, в конце концов, Феба еще не выиграла эту игру.
Когда Феба вновь вошла в комнату, Тесса разговаривала с Дейдре в дальнем углу. Когда лорд Марбрук вновь присоединился к ним, Тесса улыбалась лорду Брукхейвену, хотя он вовсе не шутил.
Каким интригующим оказался этот вечер.
Глава 19
Позже этой ночью, после того, как все гости с поздравлениями распрощались, Феба ходила по своей комнате в ночной рубашке, ощущая себя посаженной в клетку, и вздрагивала, как пойманное животное.