- Не "зэ", а "три" это. И не любовное зелье, а лавровый лист. Три сушёных лавровых листика. А то, что ты называешь любовным зельем, все нормальные девушки называют дриадским универсальным бальзамом истинно неотразимого аромата, и сокращают "ДУБИНА"!
- И не дриады тоже? - неожиданно мягко уточнила почуявшая аромат разумного объяснения своего провала неудачливая кулинар.
Ларка немного смутилась и сбавила обороты.
- Ну, дриады только, наверное.
- Так, а теперь давай дальше пройдёмся по тексту! - Тьме не терпелось прояснить вопрос окончательно.
После завершения сличения копии рецепта с оригиналом, Чернушка поделилась недоумением со зрителями (к этому времени на скандал собралась вся команда).
- Ну ладно, любовное зелье дало эффект неотразимости, кровь обеспечила привязку между "красавицами" и чудовищами. Но откуда взялись сами чудовища?..
И тут память услужливо подогнала смутно знакомый запах, идущий от опрокинутого в процессе избиения колдуна котла. Едва не покрасневшая от смущения девушка вспомнила фразу из своего собственного конспекта, относительно чистоты... нет, не намерений а посуды.
- Ладно, когда-нибудь, может, сумею разобраться, в чём там было дело, - закрыла она обсуждение. - Пошли завтракать!
***
Засветив привычно светляк, оголодавшая группа растерянно застыла. Подвал был пуст. Исчезло всё, даже тара и полки. Осознав размах проблемы, все повернулись к Блэк.
- Куда мы попали? Где еда???!!! - выразила едва успокоившаяся Ларка общее чувство.
- Попали-то мы туда... - задумчиво заметила Чернушка, - но вот еду отсюда убрали. А значит... А ну быстро все в портал обратно, пока нас не поймали!
Намёк был понят исключительно правильно. Спустя пару секунд подвал был снова пуст.
***
Свет был в бешенстве. Такой подставы от сестрички он и представить не мог. Хуже всего, предстать в своём обычном виде было нельзя - у тщательно пестуемых подопечных могли зародиться ненужные мысли. Так что пришлось отыгрывать умертвие и получать все полагающиеся тому плюхи. А затем трусливо бежать, имитировав смерть.
Тьма сбрасывала пар традиционным для подопечных способом - пытками и казнями. Свету это было не к лицу, так что у него был свой вариант лечения нервов - сожрать без свидетелей что-нибудь мясное, запив хорошей дозой чего-нибудь алкогольного. И побитый ловелас отправился прямиком в подвал одного из дачных дворцов.
Обнаружив там явные следы неоднократных набегов, хозяин взбесился. Захватив могучим магическим захватом всё содержимое подвала, он перенёс еду вместе с полками, бочками и прочим барахлом в центральный замок. Возмущённо отдышавшись, Свет решил спасти от разграбления и остальные запасы. Рейсы по складам, периодически прерываемые очередным расширением пространства подвала, продолжались почти всю ночь. Наконец, закончив спасение продуктов, Отец Щедрости наложил на получившуюся кладовку самые мощные из доступных защитных заклинаний и сел перекусить, в конце-то концов.
Слегка успокоив нервы, Враг Тьмы задумался. Кроме его не в меру наглой сестры никто не мог додуматься забраться в его подвалы. А это уже попахивает нарушением учебных планов, предусматривающих питание исключительно в столовой, повара которой специально обучались готовить абсолютно несъедобно, или самолично сготовленной едой (собственно, умение и любовь готовить, бывшие одним из залогов счастливого брака, и должны были становиться итогом такой диеты). А он сам уничтожил все улики. Надо немедленно поставить ловушку! В конце концов, кто сказал, что выиграть пари надо исключительно честно?
Срочно вернувшись в подвал, Свет застал там ощущение только что закрывшегося портала. "Опоздал!", расстроенно подумал он.
***
Упавшая духом компания сбежала в город (занятия всё ещё не начались в связи с массовым паломничеством студентов к Зигмунди) и расположилась за столиком в самом дешёвом трактире "Сытый студент". Перед группой голодающих остро встал вопрос добычи пропитания или средств на оное. Вывернув карманы, народ (за исключением Тьмы, которая с трудом представляла размеры своего состояния, и Химки, свято верящяго в безразмерность кошелька подруги) кинулся подсчитывать активы. Увы, перед их голодным глазами сиротливо лежало несколько монеток (хвала прижимистой Пэрле), на которые невозможно было заказать нормальный ужин даже в этой забегаловке - город, благодаря Академии, был не из дешёвых.
- Вах, я нэ понимаю как такой маленький рыбка можэт быт такой прожорливый, - уныло повесив усы, констатировал Мамука, прикинувший затраты на содержание и уход на разросшимся водным хозяйством по нормам, оглашённым нимфой. Полноценное питание для себя горный вампир уже даже не стал закладывать в планируемые расходы.
- Я не могу просить увеличения содержания, - передернулся Гром, - лучше уж голодать.
Тьма, знавшая привычки жриц дроу, кивнула. Терять привычного уже приятеля было жалко.
- Родители собирают приданное старшим сёстрам, а я свои карманные деньги все истратила у портного, - шмыгнула носом Ларка, живо представившая не только вынужденную диету, но и табу на походы по магазинам.
Пэрла в этот момент лихорадочно вспоминала, сколько жемчужин у неё осталась, и на сколько дней хватит вырученных за них денег. У Лапы замирало сердце только от одной мысли, что у папы придется просить денег. Правитель демонов сладострастия был весьма скуп, и сыну было проще совратить настоятельницу женского монастыря с самым строгим уставом, чем выпросить у него монетку сверх лично владыкой определённого размера содержания (Верховный искуситель экономно рассудил, что более чем две монеты на месяц испортят и развратят его сына). Родители Софы задумали ремонт пещеры после очередного выяснения отношений, и требовать у них увеличения дотаций для любящей дочери было неприемлемо. Брунька вспомнила, что её отец и дед готовятся к окончательному выяснению отношений с эльфийскими соседями, следовательно, в ближайшее время все финансовые потоки рода будут работать на оборону - или нападение, если ушастые струсят. Продать что-то из фамильного оружия или драгоценностей никому не пришло в голову, аристократы не торгуют семейными реликвиями (исключение - в комплекте с дочерьми, при выдаче замуж). Требовать чего-либо от Блэк - тоже, она и так их содержала всё это время.
Одна Чернушка что-то увлечённо писала на вытащенном из кармана пергаменте и совершенно не обращала внимания на разыгрывающуюся за столом драму под названием "Что мы будем есть и пить". Вскоре накал страстрей достиг критического максимума. Софа сцепилась с Брунькой, имевшей наглость намекнуть полукровке о весьма лёгком способе заработка, вампир тряс за грудки дроу, необдуманно предложившему Мамуке стать донором за деньги, дриада разрыдалась на груди нимфы. Только один Химка хранил олимпийское спокойствие. Он методично обрабатывал Лапу на предмет совместного посещения вожделенных погребов подруги. Тот стеснительно, но упорно сопротивлялся. Блэк раздражённо отшвырнула карандаш, пару минут послушала горестные вопли, а когда ей это все надоело, рявкнула:
- Какого Света вы мне тут сопли распустили? Вы никогда не думали о том, что деньги можно заработать? Или вы решили, что я вас до выпуска всех кормить, поить, одевать и обувать буду? Если кто забыл, напоминаю, я тёмная колдунья и слово "благотворительность" у меня применятся только в разрезе замены колесования на четвертование. Ну, или наоборот, по настроению.
- Дроу никогда не опустится до работы за презренный металл! - гордо вздёрнув аристократический нос, встал в позу оскорблённого Гром.
- Если что, в некоторых мирах платят за работу бумажными деньгами, - парировала Тьма. - Но если ты такой принципиальный, то можешь работать за кусок хлеба. Кстати, а чем берут плату твои сородичи, составляющие цвет большинства гильдий наёмных убийц?
Дроу хватило ума промолчать.
- Но Блэк, мы же ничего не умеем делать, - вытирая Ларке глаза кружевным платочком, признала всеобщую беспомощность в плане зарабатывания денег нимфа.
- Не надо петь военных песен! - Чернушка была сурова как эльф-пограничник, заставший мага-огневика за попыткой потренироваться в Священной Дубраве. - Вы все вот уже пару недель посещаете кружки и секции. Или кто-то мне сейчас хочет сказать, что он имел наглость сачковать? - Последняя фраза была сказана таким зловещим шёпотом, что даже Мамука начал лихорадочно вспоминать хоть одну молитву.