- Вас? А почему не вас и Банти?
Ларкин объяснил, Смат с хмурым видом выслушал.
- Грегори, по-моему, окончательно спятил. Нужно обсудить с шефом. Мне это не нравится.
- Я тоже не особо восхищен этой идеей, - мягко заметил Ларкин.
Шеф тоже особого восхищения не выказал. Но после телефонного разговора с инспектором и суперинтендантом со скрипом дал согласие.
По дороге в фотолабораторию Смат сказал:
- А теперь сделайте действительно суровое лицо, такое, с каким вы преследуете людей на улице.
Дэвис сделал несколько снимков и пообещал, что они будут готовы до перерыва на ланч. Вернувшись в комнату репортеров, Джим спросил Банти про её успехи.
Она равнодушно взглянула на него:
- Они у родственников. Где, выяснить невозможно.
- Надеюсь, вы не очень огорчились?
Она отбросила челку со лба. Жест мог в равной степени обозначать нетерпение или нервозность. Он снова попытался наладить разговор.
- Как вы себя чувствуете?
- Погано, - она вытащила лист из машинки, в ярости порвала его и заправила новый.
- У вас на лбу шрам.
- Это его неудачная попытка.
Он помедлил.
- Я написал отчет. Прежде чем вы увидите его в печати, я должен кое-что вам объяснить. Давайте встретимся за ланчем в баре?
Потом ему пришлось поехать на аэродром.
- Это достаточно нудное дело, - сказал Смат, - но очередь заняться им подходит каждые шесть месяцев. На этот раз досталось вам.
Ларкин примерно час интервьюировал жителей, прежде чем ему удалось встретиться с секретарем частного летного клуба. Бывший командир эскадрильи всю свою контору разместил в ангаре. О простых смертных он был невысокого мнения и охотно показал Ларкину полученные письма.
- Такие никогда не сдаются, - весело заметил он, - Вот это - от мисс Флетчер, которая загорает нагишом на своей террасе, как только появляется первое солнце. Выглядит она прекрасно. Я не упускаю возможности засвидетельствовать ей свое почтение. Она пишет раз в месяц - но продолжает принимать солнечные ванны. Итак, теперь я покажу вам аэродром.
После небольшой прогулки Ларкин спросил:
- Ну а что здесь происходит на неделе?
- Ничего. Мы здесь только по выходным. Постепенно все приходит в упадок. Я всегда говорил, нужно разрешить приземляться здесь нескольким поршневым машинам. Тогда, по крайней мере, будет причина утруждать себя.
Над взлетной полосой разнесся их дружный смех.
В половине второго Ларкин вернулся в бюро. Джесс был один; уютно устроившись, он что-то печатал.
- О, Солнечный Мальчик Джим собственной персоной. Что, как всегда успех?
- Так получается, - вздохнул Ларкин и прошел к своему письменному столу.
Джесс оставил машинку в покое, подошел к нему и прислонился к стене. Прищурившись, он наблюдал за Ларкиным. Черная грива волос, обрамлявшая угловатое лицо, придавала ему что-то дьявольское.
- Я слышал про ваше с Банти приключение. Итак, вам удалось бросить взгляд на его ужасную рожу?
- Так написано в газете.
- Но вы его не видели?
- Почему вы так решили?
- Вы не могли его видеть. Было темно.
- Светили фонари.
- Да, но они были скрыты за деревьями.
- Вы хорошо знаете местность?
- Я? Я во сне могу нарисовать карту города. Итак, Джим стал народным героем. Почему же мне не улыбнулась такая удача?
- Да, я хотел у вас спросить... Что вы делали после того, как мы ушли?
- Я? Побежал за вами с моим парадным топором.
- Вы не волновались, когда Банти не вернулась?
- Ни капли. Я доверяю вам, Джим. Пойдемте со мной в "Якорь". Я вам кое-что расскажу.
- Через полчаса. Но на этот раз угощаю я.
Остальные пошли уже по третьему кругу. Джесс поднял кружку с пивом:
- Чтобы врагам нашим сдохнуть!
Он отправился к столику, за которым сидела Банти. Смат, разговаривавший с Картером, сделал Ларкину знак.
- Я рассказал Лесу про вашу статью.
- Очень похоже на очередную гениальную идею Хатчета.
- Я думаю, это была идея Грегори. Но я не дал бы этой затее больших шансов.
Ларкин посмотрел на них по очереди:
- Я считал, подыграть им - не опасно.
- Не опасно? - Смат поперхнулся.
- Я прекрасно смогу постоять за себя.
- Против пилы или мясницкого ножа?
- Я служил в морской пехоте. Там меня научили рукопашному бою. Кроме того, меня будут прикрывать.
- Идея никуда не годится, - объяснил Смат. - Он не проглотит наживку. Если бы роль сыграла Банти...
- Об этом тоже сначала подумали. Но так не пойдет. Кроме обычных опасений важно то, что нападавший знает, что Банти не могла его видеть. Он напал на неё сзади, она лежала вниз лицом, когда он убегал. А видел я его или нет, он знать не может.
Картер рассудительно заметил:
- Я вижу только, что между Хатчетом и Грегори произошла химическая реакция, которая дала симптомы маниакальной депрессии.
- В целом план настолько ужасающе глуп, - пробурчал Смат, - что может и сработать.
Настроение Ларкина немного улучшилось.
- Почему бы мне не пожертвовать одной-двумя ночами? Мы ничего не потеряем, - он посмотрел на Картера. - Что-нибудь прояснилось?
- Прошу прощения? Ах да, предварительное следствие. Его перенесли. Всплыли два каких-то других дела. Вера Барнстэпл из "Ситизен" хочет опросить скорбящих матерей.
- Это ставит нас в неловкое положение, - вздохнул Смат.
- Мы сами можем с ними побеседовать...
- И со всеми подробностями, - вставил Ларкин, - Злость на плохое освещение улиц, опасность, подстерегающая на пустырях, призыв к увеличению числа ночных полицейских патрулей, скандал с неработающими во время чрезвычайных происшествий телефонами.
Смат поморщился.
- Это все уже было.
- До четырех я могу успеть сделать ещё пару колонок.
- Спокойно. Остается завтрашний выпуск, и нам не нужны неприятности с Верой. Если ситуация не изменится, мы прибережем это для четверга.
- Не бойтесь, - сказал Картер, - она не изменится.
6.
На фотографии Ларкин выглядел скорее испуганно, чем угрожающе. Вместе с тем он был узнаваем. Относящийся к снимку репортаж изменять не стали. Снимок и текст занимали половину титульной страницы.
- Большего, чем хлопок по плечу, это не заслуживает, сказал Джесс. По крайней мере, этим каждый из наших читателей будет сыт по горло.
- В нормальные времена, - поправил его Смат.
- Послушайте, только из-за того, что какой-то сумасшедший разгуливает на свободе, мы не можем из каждого нападения делать целый спектакль.
- Спорим, что можем?
- И к чему весь этот цирк с Джимом? Ведь напали-то на Банти, так? Почему не её фотография? Уж хотя бы посимпатичнее.
- Чистая политика. Для её же защиты.
- Боже ты мой! Поэтому мы скрываем её адрес? А также то, что она из "Ревю"? К чему все это?
- Это вполне читабельно, - невозмутимо заявил Смат.
Джесс только фыркнул.
- Это жалкая история, - признался позже Ларкин, - а из-за цензуры она выглядит ещё более жалко.
Они с Картером беседовали в клубе для прессы, куда пришли в безмолвном признании того, что альтернативы "Якорю" не было. Почти все время до полудня их атаковали сотрудники полиции, которые расспрашивали жителей в каждом доме на набережной и вблизи "Паласа". После чего Ларкину пришлось какое-то время избегать разговоров на узкоспециальные темы и отражать едкие шутки своих коллег. Криминальных репортеров из центральной прессы, сделал он вывод, ещё можно было терпеть поодиночке или парами, но никак не группами. Пустой и скучный клуб для прессы подействовал на него удивительно успокаивающее. Картер сосредоточился на том, чтобы разделить мокрый и скользкий паштет ровно на пять частей.
- По расчетам Грегори, - сказал он, не отрываясь от своего занятия, сегодня вечером для вас начнется опасное время.