На плоту
Григорий Дыба был фельдшером. На плот он попал случайно.
Для Турксиба: для шпал, для возведения временных мостов и переходов, для строительства домов и складов, для многого другого нужен был лес. Много леса. Заготовляли его в разных местах. Иногда высоко в горах. Сплавляли по рекам. В том числе и по реке Или.
Приехал как-то в этот район фельдшер Григорий Дыба. Делал лесорубам какие-то прививки. Стал собираться в обратный путь.
Лес, заготовленный в горах, превращали в брёвна. Из брёвен сбивали плоты. Плотогоны и гнали их вниз по течению.
Собрался Дыба в обратный путь. А в это время как раз был готов к отправке один из плотов.
Посмотрел на плот Дыба. Вот бы на плоту прокатиться!
Пригласили Дыбу на плот плотогоны. Оттолкнулись люди шестами от берега. Тронулся Дыба в путь.
Восседает на брёвнах Григорий Дыба. Чудеса. Благодать. Спускается плот по реке. А мимо проплывают скалы, отвесы, утёсы. То с круч водопадом вода сорвётся. То из ущелья к небу орёл взовьётся. Картины краше одна другой.
— Благодать, — произносит Дыба. Смотрит на плотогонов: — Вот мне бы такая работа!
Двигался, двигался плот по реке. Тихо кругом. Спокойно. И вдруг задул сильный встречный ветер. Прошла минута, вторая. Страшно было глянуть теперь на реку. Вспенил ветер воду. Вздулась река, покрылась горбатыми перекатами. Плот по водяным гребням то вверх, то вниз, то вверх, то вниз. Вода по плоту — накатом. Попробуй удержись-ка в такой момент!
Ухватились плотогоны за вёсла. Приналегли. Стараются, чтобы плот не налетел на камни. Набегает скала за скалой на людей. Кажется, миг — и прощайся с жизнью.
— Спасите! — вдруг завопил Дыба. — Спасите!
Как он удержался в тот час на плоту, как не свалился в воду — непонятно.
Пронеслись они страшным местом.
— Уф, — вздохнул облегчённо Дыба. — И какого чёрта я влез на плот!
Однако не окончились на этом испытания Дыбы. В одном месте через реку Или был переброшен металлический трос. Служил он направляющим для местного парома. Плот и мчался теперь на трос. Повис тот всего в полуметре от воды. Ясно: снесёт трос и Дыбу, и всех плотогонов.
— Ложись! — закричал старший. — Ложись!
Все легли. А Дыба замешкался.
Снёс его трос с плота. Хорошо — за кормой, когда Дыба оказался уже в воде, его товарищи за руки подхватили.
— Уф! — снова вырвался вздох у Дыбы. — За что же такие страхи!
Однако и это ещё не всё. Плот приближался к конечной цели, к Илийскому мосту. Не доходя до моста, он должен был причалить к берегу. Однако не смогли справиться с течением плотогоны. Понесло их к мосту. А на мосту вооружённая охрана. А у охраны строгий приказ никого к мосту не подпускать. Служба есть служба. Приказ — приказ. В руках у охранников винтовки.
— Нельзя к мосту! — кричат охранники. — Остановитесь! Стрелять будем!
И рады остановиться плотогоны, да не могут. Несёт их бурное течение под мост.
Вскинули винтовки охранники:
— Стойте! Стрелять будем!
— Свои! — кричит Дыба. — Свои!
— Стойте! Стойте!
— Свои! — ещё громче закричал Дыба.
Не выстрелили охранники. Понимают, люди в беде. Проскочил плот под мостом. Понесло его дальше.
— Ох, ох! — вздыхает Дыба. — Нелёгок, ответствен труд плотогона. Отважное сердце дано плотогону.
Мужское дело
Лес. Лес. Нужен, как воздух, Турксибу лес!
Заготовки леса не прекращались круглый год. Даже зимой, даже высоко в горах.
Стоял февраль 1929 года. На высокогорные лесные заготовки тянулся обоз. Везли продукты для лесорубов, овёс и сено для лошадей.
Тихо ступают кони, мерно скрипят телеги. Изгиб, поворот, изгиб, поворот — всё выше в горы ползут телеги. Всё угрюмее скалы, мрачнее вид.
Идут лошади одна за одной, растянулся длинной кишкой обоз. На одной из телег, в тулупчике, укутанный в огромный бабий платок, сидит Мишатка. Напросился в горы с отцом Мишатка.
Протестовала мать:
— Покажу тебе горы! Сиди на печке.
— Мужское дело. Ладно, пускай поедет, — сказал отец.
И вот едет теперь Мишатка. Интересно мальчишке. Налево, направо глазами косит. Впервые он так далеко от дома. Впервые так высоко в горах. Обступили Мишатку скалы. Снежные глыбы кругом повисли. Дорога идёт над обрывом. Глянул Мишатка. Замерло сердце. Вновь потянулась дорога вверх. Петля за петлей, петля за петлей. Вот над новым пошла обрывом. Дорога узкая. Еле проходит по ней телега. Кажется Мишатке: вот-вот заденет за выступ скалы телега, наклонится, рухнет вниз. Поднимает Мишатка глаза то вверх, то вниз, то вверх, то вниз, стучится Мишаткино сердце. Скорей бы проехать опасным местом. Глянул вновь в пропасть. Поднял глаза к вершинам. И тут. Видит Мишатка: оттуда сверху, где вершины упёрлись в небо, вдруг что-то отделилось — то ли камень сорвался, то ли махина снега. Покатилась махина вниз.