Минут через десять я уже почти сорвался с места, наплевав на всё, когда из дома практически вылетел мой ночной кошмар, хлопнул со всей злости входной дверью и скрылся в своей машине, в одно мгновение стартовавшей с парковки возле дома. Я даже не подумал поехать за ним, меня словно парализовало от какого-то неописуемого облегчения. Дурак, дурак, Господи, какой же я чертов дурак, успел уже напридумывать себе крушение всей моей чертовой жизни. А всё это было не так, совсем не так. Я был счастлив, наверное, но так эмоционально раздавлен, что даже не мог прочувствовать этого. Я просто продолжал сидеть в своей машине, откинув голову назад, закрыв глаза и тяжело дыша. Я действительно сошел с ума, это было совершенно точно.
Немного придя в себя, я позвонил Ибби, вдруг осознав, что мое нынешнее счастье, скорее всего, далось ей нелегко. Ее безжизненный голос опустил меня с небес на землю, казалось, что у нее не осталось даже сил говорить. Она попросила лишь дать ей несколько дней для себя и не беспокоиться, что телефон ее будет выключен. У меня была вся жизнь для нее впереди, я готов был дать ее всю, что там какая-то пара дней. Лишь бы ей стало легче.
Через два дня мой телефон всё ещё молчал, но я не звонил сам, я почему-то был уверен, что первым узнаю о принятом решении Ибби. На третий день я всё же не удержался и против своей же воли включил отслеживающий маячок в ее телефоне, просто потому что очень переживал за нее, не мог не знать, что с ней и где она сейчас. Мне всегда казалось, что эта информация для меня жизненно необходима. Когда я увидел, где находилась Ибби, я не смог сдержать улыбки. Побережье... Там, где всё и началось... Побросав вещи в небольшую сумку и позвонив Кори, чтобы меня не бросились искать, не зная, что со мной произошло, я помчался в аэропорт, пытаясь успеть на ближайший рейс. Я летел к своей Ибби, надеясь, что знаю, какое решение она приняла, надеясь, что услышу ее голос уже не таким лишенным жизни. Я хотел услышать ее, хотел увидеть ее, я хотел этого все последние два года. Об этом эти годы напоминало и кольцо, лежавшее все время у меня в кармане.
Когда я увидел Ибби, прогуливавшуюся по пляжу, на котором мы проводили время вместе, от нахлынувшей нежности у меня, казалось, готовы были выступить на глазах слезы. Как могло быть возможным то, чтобы я потерял голову настолько, что даже дыхание сбивалось при виде Ибби, сердце сжималось, а потом вновь заходилось в сумасшедшем рваном ритме, совершенно не заботясь о том, что может убить меня силой своих чувств. Я не стал подходить к Изабел, я просто оставался в стороне, продолжая быть рядом, наблюдая за ней, любуясь. Маньяк, сумасшедший преследователь, не иначе, но мне было абсолютно всё равно. Я ждал. Не день и не два, но я ждал, зная, что, раз Ибби молчит, значит, еще не пришло время. Я ждал, я никуда не торопился, я не хотел, чтобы она чувствовала себя лишь обязанной ответить на мои чувства, я хотел, чтобы она поняла что-то о своих. И я дождался.
Признание Ибби оказалось для меня почти невыносимым по силе эмоции, которая обрушилась на меня. Люблю... Мне казалось, что земля стала уходить из-под моих ног, я, наверное, не надеялся услышать этих слов никогда, я знал, что моей любви бы хватило на нас двоих. Но услышав их, я в первое мгновение испугался. Испугался того, что это лишь плод моего воображения, что сейчас я проснусь и окажется, что я один, что Изабел счастлива с другим и ей совсем не нужен такой сопляк, как я, или, что еще хуже, что нет и никогда не было моей Ибби. Я действительно испугался. А потом, изменив свое решение о том, чтобы не показываться ей на глаза, я всё же вышел из тени, я не мог дать словам, которых ждал так давно, уйти в пустоту, я хотел заполучить их глаза в глаза, так, чтобы уже никогда не отдавать их, оставить навсегда своими вместе с той, что произнесла их.
Сказка. Это была сказка, снизошедшая наконец-то до нас, кружившая нас в каком-то водовороте счастливых моментов, которые заслужили, в которых с наслаждением купались, совершенно не смотря по сторонам, были лишь мы вдвоем и только друг для друга. Я смотрел на новую Ибби, я любил эту счастливую влюбленную Ибби еще сильнее, я не представлял себе жизни без ее горящих глаз, без ее звонкого искреннего смеха. Теперь она была действительно моей, открылась для меня, впустила в свою жизнь, в свое сердце.