Могло показаться, что я совсем упустил из виду второго виновника всего произошедшего - жену дейва и по совместительству детоубийцу со стажем… Ибби рассказала мне всё, проснувшись вся в слезах после очередного кошмара, а Кори поднял её медицинскую карту в своей больнице, где, изучив её повнимательнее, увидел то, чего в анализах не заметил лечащий врач Изабел - остаточное содержание в крови вещества, являющегося составляющей препарата, который используют при медикаментозном прерывании беременности. Так и не заметишь, если не будешь искать намеренно. Мы нашли, правда очень поздно. Да и тогда уже ничем бы не смогли помочь. И я сидел перед Ибби на коленях возле её постели и держал её руки в своих, утешая, нашёптывая слова поддержки и любви, а сам думал, что должен буду сделать всё, чтобы она никогда не узнала, что её дважды лишили надежды на материнство, последний раз окончательно. А та, что сотворила такое в это же самое время носила под своим полным яда сердцем ребёнка, который не был виноват в том, что оба его родителя неплохо справлялись с жизнью, даже будучи уверенными в том, что они убийцы. И я решил не вредить этому ребёнку, я решил подождать. Меня не пугало то, что пришлось бы ждать не один месяц, я был готов и на большие сроки, но не приходилось, матушка природа была на моей стороне в этом вопросе, поэтому оставалось дождаться, когда беременность благополучно разрешится, а остальное уже было готово и ждало своего часа. Я не знал, как к этому всему отнесётся Изабел, простит ли мне такое решение, но я уже всё решил и не собирался менять свои планы. Мы найдём этому ребёнку лучшую семью, тут я мог быть уверен на все сто процентов, потому что не так уж и сложно было быть лучше этих двоих мразей.
Наше лето было довольно тяжёлым, но мы справлялись со всеми проблемами вместе, преодолевая их рука об руку, как и клялись друг другу на собственной свадьбе. Хотелось бы, конечно, никогда не узнать всего смысла строк про болезни и здравие, но мы оказались не такими счастливчиками и оставались вместе буквально смерти вопреки. Ибби медленно, но всё же шла на поправку, и мы каждый день при любой погоде сидели в беседке на территории дома, то играя в карты, то в шахматы, которым я пытался её научить, то читая друг другу книги - эдакая семейная идиллия, если бы не тот факт, что жена сидела в инвалидном кресле-коляске, а муж, чьё сердце обливалось кровью, продумывал планы мести даже в эти общие моменты.
Иногда Кори выгонял меня из дома от Изабел, чтобы провести очередное обследование или заняться восстановительными упражнениями уже без моего участия, потому что я мешался своими советами и откровенной паникой, что это всё могло только навредить, но как заявлял мой друг, навредить могла только лишь моя гиперопека, от которой реабилитация Ибби могла ещё больше растянуться. В такие моменты я садился в машину и, отследив местоположение своих жертв, всегда направлялся за одной и той же. Даже если Дейв был у себя дома, куда я почему-то всё это время сопротивлялся заходить, словно боясь, что то, что окружало эту паршивую семью, может пропитать меня всего насквозь. Я просто мог припарковаться за пару домов от нужного мне и включить все свои игрушки, которые, по моему скромному мнению, были слишком деликатными и безобидными. Каждый раз, когда я видел гримасу боли на лице своей любимой, когда с её глаз срывалась хотя бы одна слезинка, которые Ибби от меня старательно прятала, я придумывал что-нибудь новенькое, надеясь, что разнообразие хорошо отразиться на повседневной жизни Дейва и его психическом состоянии. Но он то ли был очень сильным морально, то ли очень тупым - я склонялся ко второму варианту, основываясь на всех его поступках и тех знаниях о нём, как о человеке, что были мне доступны в контексте его участия в нашей с Ибби судьбе, - но, несмотря на вызываемую моими безобидными проказами небольшую панику, в целом, казалось, жизнь я ему вовсе не портил, особенно если сравнивать с тем, как на этом фронте старалась его законная супруга.
В начале сентября, после очередного ночного кошмара Изабел, я сидел почти под окнами квартиры Дейва, подключившись к его телефону и настраивая его таким образом, чтобы при разблокировке и при долгом использовании в режиме чтения на его мониторе на доли секунды всплывала фотография Ибби, старая, которую я восстановил из давно удалённых файлов, та, что давным давно, будто бы в прошлой жизни, стояла на заставке его еще старого, замененного на более современные модели, мобильного. Меня коробило то, что у этого человека вообще было какое-то общее прошлое с моей Ибби, я просто не мог ему простить этого, только лишь того, что он был когда-то в жизни моей любимой, даже не беря в расчет то, что он сотворил с этой самой жизнью.