5
С каким-то особо извращённым мазохизмом Изабел продолжала следить за Дейвом и девушкой, что была с ним, вплоть до того момента, когда они сели в такси. Совсем ничего не чувствовала в этот миг, подумала только о своей внутренней пустоте, похожей на болевой шок - с разницей лишь в том, что никаких телесных повреждений не было. А ведь в первое мгновение не поверила своим глазам, подумала, что они подводят её, ведь не могло же всё это быть правдой. Но касания рук, взгляды, легкие поцелуи и неслышные перешептывания парочки перед девушкой очень ясно всё давали понять, не оставляя места надеждам на ошибку, обман зрения. А после… Бел не знала, что делать после, куда идти. Казалось, все взгляды вокруг были направлены именно на неё, смотрели кто осуждающе, кто с жалостью. Хотелось поскорее спрятаться ото всех этих людей, которые на самом деле и не заметили этой трагедии. Опустила глаза и попыталась скорее покинуть надвигавшуюся со всех сторон толпу. Не знала, куда идти. Казалось, не было больше дома, как не было больше того, кого хотелось бы ждать там. Снова не было. Снова.
Села в ближайшее свободное такси и была благодарна водителю, что на произнесённое почти шёпотом: «Увезите меня отсюда» - он не стал задавать вопросов, лишь один-единственный раз, уже въехав в черту города, спросил, куда везти дальше. Не хотелось дальше, хотелось выйти, потому что внутри машины вдруг стало нечем дышать. Резко, беспощадно пришло осознание произошедшего. Никто не дал времени подготовиться, никто не объяснил, что разбитое и во второй раз сердце причиняет не меньшие страдания, никто не мог защитить от жестокости окружающей действительности и от самой себя. Просто стояла посреди улицы на другом конце города и беззвучно рыдала, еле держась на ногах и давно перестав вытирать обжигавшие замерзавшее на морозе лицо слёзы.
Изабел не знала, сколько прошло времени, не знала, что ей делать дальше, но в какой-то момент осознала, что рыдания прекратились, высушив опухшие от слёз глаза. Дома никто не ждал, и совсем не хотелось туда возвращаться. Для чего? Чтобы продолжать упиваться своим горем, этой всепоглощающей жалостью к себе? Чтобы стены собственной квартиры давили пустотой и одиночеством, вдруг ставшими такими явными? Не было друзей, которым можно было позвонить в такой поздний час. Да что уж там, вообще не было друзей. Не было никого… Никого, кроме Дэнни…
Всего лишь один звонок с просьбой забрать девушку и парой фраз, объяснявших, где она находилась. Наверное, Бел было совсем без разницы, как молодой человек должен был добраться до этой части города посреди ночи, но она действительно ждала его. Совсем не подумав о том, что стоило найти место потеплее, она так и продолжала стоять там же, где её оставило такси, и уже изрядно продрогла к тому моменту, когда приехал Дэнни. Он попросил водителя подождать и, сбитый с толку опухшими глазами девушки и её не попадающими друг на друга зубами, не знал, выспрашивать ли у Изабел, что случилось, или же помогать согреться. Она сама не знала, что ей нужно, и уже думала, что этот звонок молодому человеку был ошибкой, пока сильные руки не обняли и Дэнни не прижал её к себе. В этот момент в Бел сломалось что-то, удерживавшее всю боль, и она, вдруг начав рыдать, уже не могла остановиться. Дэнни, словно понимая, что не нужно останавливать эти слёзы, продолжал крепко прижимать её к себе, пока девушку не начала бить крупная дрожь. Он аккуратно подхватил Изабел на руки и усадил в такси, сев рядом. Возможно, он понял, что она не хотела ехать к себе домой, а может, думал о чём-то своём, Бел не стала спрашивать, но они приехали к нему. Как маленькую, он на руках занёс Изабел к себе, аккуратно опустил на пол в прихожей, размотал шарф, снял с неё пальто, утирая с лица девушки слёзы. А та была настолько потеряна в своих собственных чувствах, что не просто позволяла заботиться о себе, но и действительно нуждалась в этой заботе, хотела её. А Дэнни готов был дать её, не требуя ничего взамен.