– Ты молодец, огромная молодец, кто бы что ни говорил, ты молодец, Элис! – вне себя от радости шептала молодой матери Мирабель, придерживая ребёнка на груди сверстницы, поскольку у роженицы тряслись руки.
– Ещё какая! Где только в тебе помещался такой крупный шоколадный пирожочек, – проворковала Эдна, – Мирабель, следи за ребёнком, я помогу Элис расположиться для кормления.
– Я стесняюсь… – почти беззвучно проговорила молодая мать.
– О, но тут только один мужчина, и молоко нужно именно ему. Давай, девочка, ты сможешь. Он должен есть.
Младенец закряхтел, но всё же приспособился и вскоре затих, пока мать гладила его по прорезавшимся кудряшкам.
– Папа не разрешит его оставить, – некоторое время спустя проговорила Элис.
– Да как… – Мирабель даже похолодела, с трудом отведя глаза от младенца, – Это же его внук! Такой чудесный крепенький мальчик!
– Я знаю, но он меня не послушает… Мирабель, куда ты?
– Поговорить.
– Не дури, – предупредила Эдна, но поздно. Разговор за стеной шёл на повышенных тонах, и когда юная Мадригаль пришла обратно, в её глазах плясали искры.
– Идём домой? – спросила Эдна.
– Да.
– Что он сказал? – после родов казалось, что на лице Элис остались одни только глаза. Носительница тёмного дара вздрогнула, словно выныривая из прошедшего сражения, и улыбнулась:
– Он сказал, ему есть, над чем подумать.
– Спасибо. Вам обеим, – молодая мать прижала к груди сына, – От меня и от Доминго.
– Чудесное имя, – Мирабель мягко приобняла её за плечи на прощание.
– Следите, чтобы не заснула, пока кормит, – напоследок сказала матери Элис акушерка, – Мирабель, идём, милая.
Когда дверь за ними закрылась, юная Мадригаль подняла голову наверх:
– Распогодилось.
– Ага, – чем-то зашуршала Эдна, – Держи.
– Деньги?
– Деньги. Ты помогала, так что поровну.
– Но я же ничего не сделала.
– Я плохо успокаиваю людей. Наверное, слишком цинична, или просто не моё. А вот ты не сдавалась ни на минуту. Если бы не ты, Элис могла бы рожать гораздо, гораздо дольше.
– Правда?
– Да… Бери уже свои деньги, хорош артачиться!
– Прости-прости, – уже привыкшая к норову хозяйки дома Мирабель свернула песо, отправляя их в карман, – Эдна, знаешь… Я, кажется, решила, что буду поступать на психолога. У меня и правда… – она оглянулась на оставшийся позади домик, – Есть некоторый талант. Но я многого не знаю. Придётся учиться. Экзамены сдать… Эдна?
– Ты умница, я горжусь тобой, только сделай милость, – акушерка остановилась на безлюдной улочке, – Пройди ещё несколько шагов, как шла… Иди-иди.
– В чём дело?
– Господь милосердный, – упавшим голосом проговорила афроамериканка.
– Эдна, ты меня пугаешь.
– Ах он… Ах он старый кобель, ай да кобель!
– Что? Кто?
– Твой Бруно!
– Я извиняюсь, но при чём тут… – Мирабель притормозила, – Погоди, ты думаешь, что я что же…
– Деньги есть?
– Ты же мне сама отдала.
– Дуй в аптеку, покупать тест. Но ты точно ходишь иначе, лопни мои глаза.
Завтрак в тот день был одним из самых запоминающихся в жизни молодой семьи.
– Ты знаешь что это? – Эдна решила не ходить вокруг да около, выложив сработавший тест с двумя полосками прямо на стол перед Бруно, пока Мирабель отсиживалась в ванной, приходя в себя от этой новости.
– Нет, а…
– Это значит, что кто-то отлично потрудился, старый ты кобель! – Эдна по-матерински взъерошила кудрявую с проседью голову, пока оливковые глаза окончательно и бесповоротно разлеплялись от оков сна.
– Мирабе-е-ель, – по нарастающей позвал жену Бруно, вскакивая с места, – О, Боже, о, Господи, Мирабель, mi locura!!
***
– Твоя зверушка показалась, – заметила Вишнёвую тень Эдна, отрывая квартирантку от раздумий, – Ровненькая. Вспоминаешь хорошее?
– Как Бруно подхватил меня на руки, узнав, что я беременна, – не зная, через что выразить свою нежность, Мирабель погладила зелёный блокнот.
– А я, помнится, испугалась, думая, что он сдуру сорвёт спину, но обошлось… Старый волшебный кобель.
Обладательница тёмного дара хихикнула. В то время они действительно ещё не знали об особенностях старения Бруно, но совершенно точно были счастливы от того, что их вот-вот должно было стать трое.
========== Глава 5 ==========
– Песо, песо, песо, мы заработали много песо! – мурлыкала песенку собственного сочинения Умбра, пока Бруно принимал волевое решение о покупке нового аккумулятора для машины, стоя возле своего терпеливо ждущего Escudo тёмно-зелёного цвета.
Это рычащее и чихающее, но при этом редкостно трудолюбивое диво появилось в семье Мадригалей благодаря папе Кехано, который после памятного разговора в доках всё же зазвал предсказателя на обед в одну из крышуемых братвой пиццерий.
Поначалу неловкий суховатый разговор был сдобрен пиццей с анчоусами и белым вином, и вот уже Вито Кехано с удивлёнными глазами слушал историю о том, как два беглеца из горной деревни, находящейся где-то возле мифического Эльдорадо, получали паспорта.
– Это всё Чукуй придумал, индеец, у которого мы жили, – пока Бруно рассказывал, с его лица не сходила улыбка, – Классный парень, жизнерадостный и добрый. Его имя переводится как «радуга», кстати… О чём это я?
– О паспортах.
– А, точно, о них… Нас с Мирабель никто не гнал, но мы сами намеревались найти местечко в городе, хотя, похоже, у муиска были планы на нас обоих, ведьма и оракул на дороге не валяются… Но не суть. Чукуй сказал, что нам нужны паспорта, и пришлось думать, как это сделать. Вот он ходит по хижине, думает-думает, а потом такой: «Пресса!», – предсказатель отпил немного из бокала, в упор не замечая, что в ресторан, где они сидели с папой Кехано, не зашёл ни один турист, а у официанта, принимавшего заказ, тряслись руки.
– Пресса?
– Ага. Чукуй спросил, сможем ли мы сыграть сирых и убогих потомков тех, кто бежал от Ла Виоленсия в 58-м. Дескать, жили чёрт его знает где, выдался неурожай, пошли искать лучшей жизни, заблудились, промаялись горячкой, потом нас каким-то чудом нашли муиска, не то быть бы нам перегноем.
– И сработало?
– Жёлтая пресса весьма шумная, особенно если история им по душе. У Мирабель до сих пор остались вырезки из газет. Через пару дней Чукуй поманил в нас паспортный стол, дело хотели обстряпать по-тихому, не всем приятно, когда всплывает подобное прошлое, ведь Ла Виоленсия не повод для хвастовства… Но вот глаза сотрудницы, ставившей нам штамп о заключении брака, я не забуду никогда.
– А её какое дело? Подумаешь, разница в возрасте.
– Тридцать пять лет.
– Ну да, где-то только я бы тебе и дал с учётом жизни у индейцев.
– Нет, это наша с Мирабель разница в возрасте.
Папа Кехано подавился вином:
– Секун… Секунду! Сколько тебе сейчас?
– Пятьдесят три.
– В смысле… Ты мой ровесник?
– Наверное, а…
– Да быть не может, – главарь местных мафиози хлопнул ладонью по столу и чуть склонился к собеседнику, видимо, пытаясь разглядеть искорки смеха у того в глазах, – Ты шутишь, да?
– Нет, сеньор, – на лице Бруно даже проступил румянец. Он и сам видел, как хорошо на нём отразилась совместная жизнь с Мирабель. С ней он высыпался, действительно высыпался и не видел тревожащих снов, перестал дёргаться по поводу и без и научился игнорировать приметы. «Ты не вызываешь несчастья, querido» – как такому не поверить?
– Как же это… Конечно, у тебя красивая молодая жена, да и ребёнок скоро появится, но… Знаешь, напишу-ка я тебе номер моего знакомого врача, пусть тебя обследует. Чисто из интереса. А то мне кажется, что ты обошёл систему.
– Даже не знаю…
– Да брось. Ради науки. Заодно здоровье проверишь, это очень важно, – на последних словах гангстер помрачнел, наливая себе ещё вина.
– Сеньор Кехано?
– Вито. Просто Вито.