– Ага, – подождав, пока лицедей сядет на землю, Умбра коснулась его плеча, – Готова.
– Отлично. На счёт «два». Раз… Два!
Ирен не успела моргнуть, как загорелая кожа лицедея изменилась на белоснежную короткую шерсть, а его ноги и руки стали ногами животного, увенчанными тонкими копытами. Хвост с кисточкой, огромные выразительные глаза и слегка изогнутый рог…
– Сюрприз, – протянула за двоюродного дядю Умбра, – Сегодня дядя Камило пообещал быть твоим личным единорогом. А я спать, не то мама хватится. Увидимся позже!
– …ты сумасшедший, – найдя слова, Ирен подошла к обращённому человеку, разглядывая его со всех сторон, – Это поразительно. Ты знаешь? И это чистой воды безумие, и…
Изящная шея согнулась. Камило подставил спину.
– Нет, – француженка нервно потёрла висок, – Это странно, прямо странно на максималках, нет! Ты хотя бы ходить в этом виде можешь?
Единорог обижено фыркнул, сделав для неё небольшой кружок на месте.
– По живому режешь, – Ирен осторожно положила руку на основание гривы, – Погоди, я осторожно, не шевелись…
Камило очень удивился, поняв, что практически не чувствует ездока на спине. Выходит, зря в детстве жалел лошадок, думая, что им сильно тяжело.
– Готова поспорить, что ещё не одна живая душа не каталась на единороге в Колумбии, – усмехнулась со своего места Ирен, – Так что, съездим куда-то… Эй, не так резво, парень!
Камило не терпелось испытать это тело. Каждое его превращение меняло физические характеристики, но люди, несмотря на разницу в поле, возрасте и телосложении всё же один вид. Здесь же иначе было всё. Звуки, запахи, другое зрение, даже то, как трава щекочет щиколотки. Шаг. Рысь.
– Может, разгонимся? – зажав бока животного коленями, шепнула в изогнутое ухо Ирен. Притоптнув, радостный от того, что их желания совпали, Камило припустил в сторону реки, а увенчанный кисточкой хвост развевался позади словно знамя.
Они затормозили только у реки.
– Остынь, завтра всё болеть будет, дуралей, – Ирен из последних сил сдерживала смех, спешиваясь, – Гляньте на него, ещё немного – и скачки выиграет. Ноздри раздувает. Жарко?
Единорог всхрапнул, снова цокая копытцами.
– Давай пройдёмся до границы, – предложила Ирен, потянув его за прядь гривы. Камило повиновался.
– Я, конечно, знала, что ты упрямый, но чтобы настолько… – француженка усмехнулась, глядя, как лунный свет играет на белоснежной шерсти, создавая голубоватые и зеленоватые блики на играющих под шкурой мышцах, – И чего тебе неймётся? Есть же всякие посиделки за столиком со свечами – но нет, ты сама креативность.
К ней повернулись невероятные глаза мифического животного. Они остались такими же, как у оригинала – переливчатые, то ли карими, то ли оливковыми.
– Я так полагаю, ответить тебе нечего, – Ирен похлопала его по плечу, – Спорю на что угодно: ты совершенно не обдумал, что делаешь и каково тебе будет. Взял – и стал рогатой лошадью. Кто же так делает?
Единорог попрядал ушами.
– Ну да. Никто. Кроме тебя.
Они остановились у самой границы лиан. Единственной хозяйкой судьбы здесь была река, которая беспрепятственно текла наружу.
– Там, за горами, полно красивых девушек. Гораздо лучше меня… И много, на любой вкус, – начала Ирен, указывая ладонью по направлению Картахены, – А у тебя ветер в голове, или ты веришь в судьбу, или ещё что-нибудь, но ты не хочешь выбирать. Сам лишаешь себя выбора.
Услышав это, Камило упрямо принялся взрывать копытами землю.
– Ты не знаешь, кто я и что я, – покачала головой француженка, – Неужели тебе плевать?
Единорог смотрел на неё не моргая, и Ирен на секунду засмотрелась на своё отражение в этих огромных глазах. Что все они видят? Бедную девочку? Не набушевавшегося подростка? Раздолбая-взрослого? Просто милую мордашку?
– Прости, – поняв, что расстроила своего спутника, Ирен легонько погладила его по переносице, – Откуда мне знать, что ты чувствуешь, да ещё если я не даю тебе объясниться. Давай просто… Пройдёмся обратно, хорошо?
Единорог остановился, указывая носом на Энканто.
– Хочешь показать город? – догадалась француженка, – Что ж, посреди ночи я у вас ещё не ходила. Только давай потише, всё же не дело пугать горожан единорогом… Не щурься, дурень, это не смешно! Хотя… Чёрт возьми, очень смешно!
Сомнения снова изволили выпустить её из своих когтей. Как бы Ирен не отмахивалась, ей было здорово в компании Камило. Даже если и решила не поддаваться на его ухаживания, это не значит, что совсем нельзя повеселиться вместе.
***
Отторгнутым сомнениям не пришлось кочевать далеко: Иса уже устала ждать возвращения компании мужчин. Повелительница растений сидела в беседке, от нечего делать выращивая то одно, то другое. Пол усеяли многочисленные лепестки, а покой так и не наступил.
– …герой нашёлся! Думаешь, во внешнем мире легко живётся?! – долетел до её слуха голос Бруно. Судя по громкости и негодованию, у руля было пьяное альтер эго.
– А что вам там не живётся?! – устало, но всё ещё пытался переспорить его Лучиано. Должнл быть, он провожал их до дома.
– Вы, оба, ну всё… Голова болит, – реплика принадлежала Мариано, у которого так и не сложились хорошие отношения с алкоголем.
– А ты попробуй отвести ребёнка от кассы, когда продавцы кладут все вкусняшки в зону её доступа! – торжествующе выдал аргумент Бруно. Не удержавшись, Исабела улыбнулась.
– Всё, брейк, поспорите потом, вы орёте, как два слона в муст. Спать пора, – голос Виджая заставил Ису вздрогнуть.
– Ладно, – со скрипом, но всё же согласился Лучиано, – Хорошо посидели. Как-нибудь повторим. А пока Мариано доволоките, не то он заснёт прямо на лужайке перед домом.
Компания принялась прощаться, и Иса, уже было решившаяся выходить, с удивлением услышала мягкие шлепки сандалий в сторону беседки. Должно быть, дядя Бруно предупредил.
Повелительница растений выглянула наружу. Индус становился у самой беседки:
– Привет.
– Привет, Ви.
– Я могу зайти?
Исабела тут же посторонилась, и гость, зайдя внутрь, сел на пол, откинув голову на скамейку. Недолго думая, Иса скопировала его позу:
– Надо же. А так удобно. И звёзды видно из окон.
Виджай кивнул. Он смотрел куда-то перед собой. Молчание затягивалось.
– Её звали Пилар, – наконец, начал говорить индус, – И это она научила меня йоге.
Повелительница растений замерла, как попавший в капкан зверёк, думающий, что ему теперь делать. Рядом теперь только недоеденная приманка. Остаётся только съесть.
– Какой… она была? – преодолев себя, спросила Иса.
– Хохотушка. Маленькая такая, вечно на позитиве, носится туда-сюда и море энтузиазма. Никогда не сдавалась, несмотря ни на что, – Виджай еле заметно улыбнулся, – Мне было двадцать четыре, ей двадцать один, и она была твёрдо уверена, что городу нужна студия йоги. Это она познакомилась со мной, узнав, что я индус. Ей было жутко интересно узнать о нашей культуре, истории, традициях. Я… Был очарован. Впервые за долгое время я представлял ценность в чьих-то глазах. Не просто довесок в экономике, жалкие мигрант, а некто из другого мира за океаном. Пилар выволокла меня выпить кофе и болтала без умолку о своём проекте. Она как раз сняла зал и работала над дизайном: узоры, изображения богов, музыка, даже пресловутые аромапалочки, чтоб их. Ей было интересно всё. Просто. Всё. Я начал рассказывать. Но этого было мало, ей…– он взглянул на свои руки, – Она была из тех людей, которые не насыщаются никогда, которые жаждут новых знаний, и, чтобы быть интересным Пилар, я стал проводить всё в свободное время в библиотеке, изучая свою же страну. Благо, всемилостивый Кришна не обделил меня по части памяти. И я радовал её. Раз за разом. Моя визави была в восторге, студия открылась, я вызвался ей помогать. Эта девушка приходила в восторг, когда я говорил на хинди, напуская на себя вид эдакого гуру, объехавшего Индию вдоль и поперёк.
Исабела с удивлением наблюдала за тем, как её собеседник погружается в прошлое, жестикулируя и даже улыбаясь. Виджай любил ту девушку, в этом не было никаких сомнений, и от этого в груди ворочалось какое-то прежде не испытанное чувство, похожее на отупелую боль.