Осторожно, будто педаль капкана, молодая женщина вытянула наружу почти закончившийся блистер. Освободившийся от оков инструкции, он ответил радостным бряцаньем. Следующим утром, поняв, что совершила ошибку, Мирабель выпила две таблетки, за субботу и воскресенье, как и было положено.
Вот только в этом препарате были таблетки двух типов: одни с гормонами, а другие – пустышки. И выпитая пятничная таблетка из другой недели…
– Нет, – Мирабель повернула блистер словно в замедленной съёмке. Фольга с обратной стороны была с пометками гинеколога, и – надо же было такому случиться – пустышка была выпита как раз в пригодное для наступления беременности окно.
Нащупав кровать, обладательница тёмного дара грузно приземлилась в изножье, спугнув пару крыс. Зажмурилась. Открыла глаза снова. И сказала только одно:
– Твою мать.
***
– Угомонитесь уже, мартышки, – проворчал на девочек Лучиано, когда те, хохоча, едва не ударились об один из соседских заборов. Дети играли в те самые замысловатые салочки, которые обычно бывают по дороге куда-либо, используя окружающие их объекты либо как препятствия, либо как площадки для паркура.
– Мы идём делать красоту, как тут успокоишься?! – едва ли не проорала Руфа, но всё же остановилась.
– Надеюсь, у Ребекки есть план, как утешать детей в случае, если им пока не по плечу мелкая работа, – шепнул кузнецу Бруно.
– Мы договорились, что она покажет самое простое, – также негромко ответил ему Лучиано, – Главное отвлечь их ненадолго, не знаю, как ты, а я слегка устаю от их активности.
– Не молодеем, – понимающе усмехнулся Бруно, – А моя ещё и мультики не любит. Ей тени в них не нравятся.
– Надо на моей попробовать, чем бы эти мультики ни были… Эй, вы, обе, сделайте вид, что вы приличные дети! Дошли уже!
– Что ты бурчишь на малышей? – на крыльцо фирменной танцующей походкой вышла Ребекка, раскрывая объятья, – Вот они, мои мастерицы, целых две. Ну и вы заходите, бездари. Лимонад будете?
С прошлого раза мастерская вдовы изменилась, и дело было вовсе не в том, что хозяйка прибралась к приходу девочек. Судя по всему, ювелирное дело, пусть и не связанное с драгоценными металлами, пошло на лад. В коробках, аккуратно разложенные, ожидали своего часа отполированные кабошоны – линзы с микрометеоритами, а она демонстрационном столике лежало несколько образцов.
– Вау, – не удержавшись, Руфа тронула пальцем бобину с медной проволокой, – Мы сегодня будем плести из неё?
– Эта очень толстая для плетения, я использую её для основы, – довольно легко включилась в работу Ребекка, – А теперь двигайте стульчики поближе, подберём кабошон, который будем оформлять, ага?
Лучиано совершенно напрасно рассчитывал на мир и покой: вдова живо запрягла его плющить проволоку ювелирным молоточком, а сама под благовидным предлогом отошла за упомянутым лимонадом:
– Так, а этот сеньор из Мадригалей что-то не при делах. Может, заставить тебя гадать?
– На что же? Станет ли Руфита ювелиром? – дружелюбно повёл плечом Бруно, наблюдая за тем, как хозяйка дома нарезает лайм.
– Мне кажется, ей интересно, но говорить пока рано. Слишком уж она ещё маленькая. А ваша вообще за компанию сидит. Должно быть, во внешнем мире бывают занятия и увлекательнее.
– Я бы поспорил. Умбрита там, где тени. Понятия не имею, какую профессию она в итоге выберет.
– Как же всё занятно складывается, – зачерпнув колодезной воды из бочонка, заметила Ребекка, – Вот Энканто и вылез во внешний мир. Мадригали, по крайней мере. Тебе разве не любопытно узнать, что будет потом?
– А что может быть потом? Нашей семье хватит упрямства делать вид, что снаружи ничего не существует.
– Ой ли, – сверкнула улыбкой вдова, наполняя графин, – Сам-то себе веришь? Едва ваша матриарх спустит вожжи – и всё, поминай как звали.
– Да ну нет.
– Да точно.
– Подначиваете меня проверить, сеньора Делано?
Друзья посмотрели друг на друга с хитрецой.
– Как далеко ты можешь заглянуть? – не скрывая любопытства, спросила Ребекка.
– Насколько мне известно, самое большое было на десять лет, это было гадание для Мирабель.
Вдова цокнула языком, вручая ему наполненный лимонадом стакан:
– Для будущего семьи мало.
– Я не знаю… – предсказатель нахмурился, делая глоток, – Не знаю, могу ли я видеть дальше, чем буду жить сам. То есть не пойми меня неправильно, но наши дары живут вместе с нами. Возможно, я не увижу за пределами собственной жизни. Если только… – его брови взметнулись вверх, – У тебя есть пыль, что ты собираешь?
– Есть та, которую я ещё не выбросила, а что?
– Идея сомнительная, конечно, но вдруг это отразится на гадании? Как-никак, хотя бы часть её из космоса, и эта пыль древнее всего моего песка.
– Готова вложиться в этот смелый эксперимент, – Ребекка вручила ему холщовый мешочек, – Тут немного, но, как говорится, чем богаты.
– Я не понял, вы тут отдыхаете? – прозвучал полный негодования голос Лучиано, – Мы там с девочками горбатимся, а вы лясы точите?
– Отнюдь, я затеял эксперимент, – показал ему мешочек Бруно, – Космическое гадание.
– А… – кузнец на секунду замер, – Ну ничего ж себе. Ладно, наверное, это уважительная причина.
– Надо не так, в другую сторону! – раздался строгий голосок Руфы, и рыжий Мартинез кивнул Ребекке, мол, твоя очередь их развлекать.
– На заднем дворе достаточно места, – напоследок сориентировала друга вдова, – Девочки, не бушуйте, я сейчас вам помогу.
– Чего узнать-то решил? – вышедший следом за предсказателем Лучиано с интересом смотрел, как тот делает круг из пыли.
– Будущее.
– Ну до этого я как-то и сам додумался, – примерившись, кузнец уселся на свободное ротанговое кресло на крыльце.
– Мне захотелось узнать, что ждёт нашу семью. Загляну так далеко, как смогу, – пояснил младший из тройни Мадригаль.
– А если будет как всегда? Ну знаешь, лажа в стиле Бруно Мадригаля?
– Очень надеюсь, что я преодолел этот загон, – предсказатель сел по-турецки, сосредотачивалась. В желудке слегка засвербело. Он постарался не бояться этой неизвестности, лежавшей за гранью известного ему мира.
«Будущее Мадригалей, так далеко, как можно».
Ноги похолодели резко, до самых колен, будто их отсекли одним ударом. Глаза привычно засверкали. Пыль, подчинившись, начала вращаться вокруг него, постепенно образуя купол. Вот только события, мелькавшие в нём, проходили столь стремительно, что за них был не в состоянии уцепиться ни один человеческий взгляд, и Бруно не смог однозначно сказать, плохо это или хорошо. Он казался себе пушинкой, летящей сквозь время и пространство, в миг, когда не останется того, что он знает и любит. Другие Мадригали. Другое время.
– Табличка! Слипается табличка! – засигналил со своего места Лучиано, – Лови, не то разобьётся!
Бруно протянул руки как раз вовремя. Серовато-зелёная и чуть неровная, не такая прозрачная, как её сёстры из песка, она казалась холодной и чужеродной, как и то, что было на ней.
– Лучиано.
– Что? Что там? – засуетился кузнец.
– Не там, а… – предсказатель поморщился, – Я не могу встать.
– Что?!
– Много сил потратил. Помоги встать, пожалуйста.
– Ну даёшь, – кузнец загрёб его под мышки, легко поднимая с земли, – Стоишь?.. Ох, какая занятная табличка вышла.
– И не говори, – предсказатель не отводил взгляда от изображения. На него смотрела незнакомая женщина с тонкими чертами лица и короткой стрижкой. На ней было подобие брючного делового костюма, а на руках – ребёнок. Но самой озадачивающей деталью был некий символ посреди груди, напоминавший букву Y.