Догадаться нетрудно. В стране разрасталась, поощряемая сверху, кровавая череда антисоветских «заговоров», якобы раскрытых доблестными сотрудниками ОГПУ. Старо-бардинские их коллеги просто не могли остаться в стороне. Пришьют притупление революционной бдительности, политическую слепоту и пр. – можно не только должности, но и головы лишиться. Вот и старались не отстать от других, а по возможности и обогнать. Все это чудовищно, противно разуму человеческому, но так было. И дико слушать откровения некоторых неисправимых сталинистов, продолжающих утверждать:
- А за зря не сажали. Раз сажали - значит, было за что.
Гонения сразу же обрушились и на семьи арестованных. Василий Макарович в своих неоконченных воспоминаниях со слов матери рассказывает, как на другой день после ареста отца к ним в дом пришли двое и скомандовали: «Вытряхивайтесь! Мама наотрез отказалась вытряхиваться. Один вынул из кармана наган и опять сказал, чтобы мы вытряхивались. Тогда мама взяла в руки безмен и стала на пороге. И сказала: «Иди, иди. Как дам безменом по башке, куда твой наган денется». И не пустила - ушли. А мама потом говорила: «Я знала, что он не станет стрелять. Что он, дурак, что ли?» А когда взяли отца, она сама же плакала. Все ждала: отпустят. Не отпустили».
А вот что рассказывает Екатерина Тимофеевна Кондратенко: «Мужа взяли 3 апреля 1933 года. Нас выгнали из избы, забрали корову, кур. Яша Горячев заколол свинью прямо в ограде, а меня избил за то, что не отдала ему костюм мужа. Вызвали меня в сельсовет, потребовали, чтобы я сказала, где муж спрятал оружие. Я ответила, что про оружие в первый раз слышу. Сотрудник ОГПУ из района так ударил меня в ухо наганом, что даже из другого кровь пошла...».
«Еще помню такое, - пишет Василий Макарович. - Стоит у нас посреди избы страшный маленький человек с рыжей бородой Яша Горячий, грозит пальцем и говорит: «Ты меня не пужай, не пужай – отпужались». – А мама стоит перед ним и говорит негромко: «Ну, смотри, Яша, смотри... Не доактивничать бы тебе».
Без таких, как он, активистов, не обходились тогда ни раскулачивание, ни коллективизация, ни аресты односельчан. Рвение их было небескорыстным: из разоряемых хозяйств всегда что-нибудь перепадало.
Лидия Михайловна Воеводина, дочь одного из первых сростинских трактористов Каменева Михаила Николаевича, вспоминает:
«Хорошо помню, как от старого клуба (Народного дома), что стоял напротив Поповского острова, арестованных, построенных в колонну по четыре, погнали по Советской улице, а нас, членов семей, даже близко не подпустили, чтобы проститься. Начальник политотдела МТС, поднимая коня на дыбы, стрелял вверх из нагана и кричал:
– Не подходи! Разойдись! Застрелю!!..».
Арестованных погнали сначала в райцентр – Старую Барду (ныне село Красногорское), а оттуда через некоторое время – в Бийск. Прослышав об этом, вспоминает Екатерина Тимофеевна Кондратенко, она с группой односельчан побежала на Чуйский тракт, но опоздала. На попутной машине они догнали колонну уже у Полеводки.
Арестованные шли в пимах по раскисшей дороге. Конвоиры подгоняли их прикладами. Особенно зверствовал милиционер по кличке Турок. Он и на подоспевших родственников бросался с прикладом. Попробуем представить эту картину. Не грабителей, не убийц гнали по Чуйскому тракту, а ни в чем не повинных мужиков, хлеборобов, соль земли. Обросшие, исхудавшие, щуря глаза от яркого по-весеннему солнышка, шли они мимо знакомых с детства полей и перелесков, где всю жизнь трудились их отцы и деды, где немало пота пролили и они...
Не берусь выразить, что испытали они, когда колонну нагнали жены, дети, родственники, что-то кричали издали, плача и рыдая, а перед ними размахивал прикладом зверюга Турок... О чем они думали, устало шлепая промокшими насквозь пимами по талому снегу? Наверно, о том, о чем только и могут думать в их положении люди, не знающие за собою никакой вины: «Разберутся – отпустят...».
Ах, Россия, Россия!
Велика и красива,
Ты ж врагов побеждала Во все времена.
Как могла ты, Россия,
Волю дать черным силам,
Надругаться над честью Своего мужика?..
Эти слова взяты из стихотворения, написанного сростинской учительницей, Надеждой Алексеевной Ядыкиной. Что к ним можно добавить?
Из Бийска их поездом увезли в барнаульскую тюрьму. По окончании арестов начальник районного отдела ОГПУ Рябов снова приехал в Сростки, собрал митинг и объявил, что в селе действовала подпольная контрреволюционная группа, которая собиралась 1 мая, в день всемирного праздника трудящихся, поднять вооруженное восстание с целью свержения советской власти, но чекисты сорвали этот злодейский замысел!