– Трави, мистер Райт.
Натянувшаяся веревка создала эффект подъемного моста, подвешенного лишь на одном канате. Стронг, вернувшись к стволу, наставил резак. Когда луч вошел в дерево, из листвы на конце ветки взмыли птицы ха-ха.
– Еще чуток, мистер Райт.
Ветвь со стоном приподнялась. Птицы, трижды облетев вокруг дерева, поднялись к вершине и скрылись из глаз. Стронг находился на солнечной стороне и хорошо видел сок, проступающий из разреза. Содрогнувшись, он стал резать дальше.
– Так держать, мистер Райт.
Чудовищная ветвь поднималась кверху дюйм за дюймом, фут за футом. Она намного превышала все прочие, тоже огромные.
– Чуть быстрей, мистер Райт, она ко мне клонится.
Ветвь снова откачнулась к стволу. Стронг глянул вниз. Синее Небо с Зухром уже распилили предпоследнюю ветку на чурбаки для погрузки и пристально наблюдали за ним, но Райт, стоя у лебедки, смотрел только на подвешенную в воздухе ветвь. Земля внизу, как и все трое древосеков, была заляпана красным.
Стронг, утершись не менее замызганным рукавом, сосредоточился на резке. Настал критический момент: обрубаемая часть встала почти перпендикулярно к началу. Стронг снова вытер лицо. Господи, как печет, и нет тени, чтобы укрыться. Совсем никакой. Ни пяди. Сколько бы стоила древесная тень, если бы в галактике вдруг обнаружился ее дефицит, и как бы ее продавали? Кубами, по температуре, по качеству?
Доброе утро, мадам. Хочу предложить вам древесную тень. У нас имеются товары всех видов: ивовая, дубовая, яблоневая, кленовая, и это еще далеко не всё. Сегодня у меня спецпредложение: редчайшая тень, только что доставленная с Омикрона Кита-18. Глубокая, темная, освежающая – как раз то, что нужно после целого дня на солнце. Последняя в наличии! Вы думаете, что хорошо рабираетесь в тени, мадам, но такой вы еще ни разу не видели. В ней кружили прохладные ветры, в ней пели птицы, в ней резвились дриады…
– Эй, Стронг! Берегись!
Он всплыл, как ныряльщик из морской глубины. Ветвь, отрезанная неровно, накренилась к нему. Кора скрежетала о кору, «кровь» хлестала ручьем. Стронг хотел отскочить, но будто налившиеся свинцом ноги приросли к месту. Он мог лишь смотреть, как она приближается, и ждать, когда многотонная громада расплющит его в лепешку, смешав его кровь со своей.
Он закрыл глаза. «Я убью тебя завтра», – сказала она. Веревка натянулась до отказа, приняв на себя полный вес груза, дерево содрогнулось, но смертельного удара не последовало. Стронг стоял, зажмурившись, и чувствовал, что время остановилось.
– Стронг! Бога ради, уйди оттуда!
Он решился снова открыть глаза. Ветвь в последний момент отклонилась обратно. Ноги ожили, и Стронг кое-как переполз на другую сторону. Дерево все еще содрогалось; чтобы удержаться в люльке, он цеплялся за кору. Когда шоковые волны затихли, он вернулся назад, где висела на веревке последняя ветвь.
– С тебя достаточно, Стронг. Спускайся немедленно.
Райт стоял, подбоченясь, и смотрел на него сердито. Место у лебедки занял Синее Небо, Зухр надевал страховочный пояс, ветвь опускалась вниз.
Ну вот и всё, сказал себе Стронг. Почему он не чувствует облегчения – он ведь хотел прекратить это? Откинувшись назад в люльке, он посмотрел на свою работу: уродливые обрубки и лишившуюся тела вершину, невыносимо прекрасную. Скорее золотая, чем зеленая, больше похожая на женские волосы, чем на ветки и листья…
– Стронг, слышишь меня? Спускайся!
В эти золотые локоны теперь заберется Зухр, запустит в них свои лапы, изнасилует, уничтожит. Будь это Синее Небо, Стронг не беспокоился бы, но Зухр!
Отрубленная ветвь уже легла наземь, веревка освободилась. Стронг смотал ее и повесил на плечо.
– В последний раз говорю: слезай!
– Иди к черту, Райт. Это мое дерево, – сказал Стронг и полез вверх.
На первых ста футах Райт ругал его почем зря, но сменил гнев на милость, когда Стронг долез до середины ствола.
– Ладно, Том, заканчивай с ним, раз уж начал. Зачем по веревке лезть, садись в лифт.
– Пошел ты со своим лифтом.
Он знал, что ведет себя неразумно, ну и плевать. Ему хотелось прикладывать усилия, хотелось испытать боль. Боль началась футов за двести от блока и стала довольно сильной у самой развилки, но Стронг нашел ее недостаточно сильной. Не останавливаясь, он закинул веревку вверх и продолжил подъем. Еще через три броска он долез до первой верхушечной ветки и с благодарностью пристроился в прохладной тени. Мышцы болели, легкие жгло, в горле точно грязь запеклась. Немного опомнившись, он попил из фляжки и стал отдыхать, не думая, не шевелясь, ничего не чувствуя.