***
В запутанных коридорах подземелья по углам шевелились пугающие тени. Майя бежала, не понимая, почему снова очутилась под Ареной. Но ей нужно было вырваться оттуда как можно быстрее. Пока ее не нашли и не схватили. Она слышала сзади шаги погони. Чудища дышали ей в спину гнилым ледяным дыханием. Стараясь спрятаться, Майя вскочила в какую-то приоткрытую дверь и захлопнула ее. Стоило ей обернуться, она застыла, как вкопанная.
Они были везде: на кровати, стенах и шкафах. Кровавые розы цвели по всей комнате. Из-под них на пол ручейками текла алая, горячая жидкость. Голова закружилась от запаха крови. Опустив глаза, Майя осознала, что стоит в ней по колено. Из горла вырвался крик…
***
Ее плеча коснулись, и Майя забилась, стараясь вырваться. Часто заморгав, она увидела в полумраке Эльдара. Он обеспокоенно склонился к ней.
Майя оглянулась. Она лежала на кровати в комнате мансарды. На тумбочке рядом горел светильник, который она забыла выключить. За широким окном стояла ночь.
— Почему ты не спишь? — спросила Майя парня, усаживаясь и протирая глаза. Одежда прилипла к спине от холодного пота.
— Тебе снился кошмар. Каролина позвала меня.
Эльдар сел на край кровати. Майя более ясным взглядом посмотрела на него. Волосы взъерошены и спутаны, рубашка наспех накинута, он даже ее не заправил. В руках его флакон из темного стекла.
— Кошмар… Не очень помню, что мне снилось, — натянуто улыбнулась она. От сна осталось только горькое послевкусие тревоги и усталости. — Каролина сбегала за тобой аж до башни? — опомнилась Майя и нашла глазами ящерицу, следившую за ней с изголовья кровати.
— Она позвала меня ментально.
— Ты умеешь с ней мысленно разговаривать?
— Это быстрее короткие вспышки чувств. Я уловил ее тревогу.
— Так вы с Каролиной можете вызывать друг друга в любе время, — удивилась Майя. — Это ж как иметь маленький телефон.
— Телеящерицу, — едва улыбнулся Эльдар.
Майя слабо рассмеялась и погладила Каролину. Умные глазки той блестели золотом. Эльдар протянул девушке флакон.
— Выпей.
Майя послушно взяла флакон. Прохладный отвар на вкус оказался горьковатым, с привкусом мяты.
— Что это?
— Снотворное, пей.
Эльдар не застегнул верхние пуговицы рубашки, Майя видела тень ямочки под его шеей. Рукава были закатаны до локтей, и когда он забрал пустой флакон, она заметила на его запястье множество тонких шрамов, что вились по коже белёсыми узорами. След от пореза на его ладони почти затянулся. Эльдар сидел так близко, что она чувствовала жар его тела.
— У тебя температура? — поинтересовалась Майя, подтягивая одело до подбородка. Она так и не сняла платье, и то жутко помялось. Ей стало неловко от своего вида. — Яд еще действует?
— Сейчас это из-за его отсутствия.
Майя непонимающе посмотрела на парня. И решилась спросить:
— Это сильно больно — принимать яд?
Эльдар несколько озадаченно посмотрел на нее.
— Пожалуйста, скажи правду, — попросила она.
— Зависит от самого яда. Яд Вуивра сначала не чувствуешь, а потом тебя резко бросает в жар, тошнит и болит голова. И сколько бы ты не дышал, тебе не хватает воздуха. Ты начинаешь грезить, не понимаешь, что реально, а что — нет. Майя, тебе не стоит волноваться об этом, — увидел он, как нахмурилась девушка. — Я знал, что делал.
— А потом, когда привыкаешь, легче?
— Потом… Потом тело начинает просить еще того, что изначально отвергало.
Майя испуганно посмотрела на Эльдара.
— Так ты сейчас…
— Корнелий дает мне зелье, чтобы уменьшить тягу. Это скоро пройдет.
Майя поджала ноги и обняла себя за колени. Чувствуя во рту привкус мяты, она видела все вокруг, как в тумане. Кажется, снотворное начало действовать.
— Мне жаль, что этот яд тебе причинил столько боли, — произнесла она, отчасти подразумевая не только отравленные клинки. Эльдар как-то назвал ее своим личным ядом. И кажется, не ошибся. Сколько же раз за эти два месяца он мучал себя, чтобы спасти ее?
— Это все позади, — слегка улыбнулся Эльдар. Немного помедлив, он заправил упавшую ей на лицо прядь за ухо. — Мы в академии, здесь ты в безопасности.
«Надолго ли?» — подумала Майя. Она чувствовала, что сознание ее растворяется, мысли становятся вязкими, как кисель. Веки потяжелели.
— Ты останешься? — спросила она. — Пожалуйста, останься.