Целовать Эльдара было тем же, что укусить плод из волшебных садов фэйри. Стоит только ему оказаться на губах, как понимаешь, что пропал. Как мог ты желать чего-то другого?
Майя жадно придвинулась ближе. Не отнимая губ, она села на колени Эльдара, словно старалась связать его по рукам и ногам, чтобы лишить любого шанса на сопротивление. Но он так властно держал ее, что она не была уверена, кто кого поймал на самом деле. Оба они не думали вырываться из этого плена.
Она прикусила его губу. Он застонал и прижал ее крепче, заставляя задыхаться.
— Эльдар, — сказала она. Его имя прозвучало как сокровенное признание, как мольба.
Он не отнимал от нее своих губ. Они целовались исступленно, неистово, словно старались сокрушить те стены, что держали их в темнице отчаяния. Как будто они оба тонули и могли дышать только друг другом.
Она нашла пуговицу на его вороте. Эльдар с усилием оторвался от нее. По его взгляду она видела, каких стараний ему это стоило.
— Майя, ты хочешь этого? — спросил он хрипло.
— Да… А ты?
Он провел пальцами по ее губам.
— Я лишь молюсь, что это не мои галлюцинации от удара головой…
Майя тихо и нервного рассмеялась. Он встал, удерживая ее на руках, она оплела его тело ногами. Они не разнимали губ, пока не оказались в какой-то ближней оранжерее. Здесь вдоль стен росли декоративные пальмы и широколистные растения. Пол густо покрывал песок. Эльдар осторожно усадил Майю, присел на колени и скинул чешуйчатый плащ.
— Это безумие, — заметил он.
— Не больше, чем обычно.
Майя торопливо сняла перчатки с накидкой и хотела элегантно стянуть тунику, но вместо этого запуталась в рукавах. Освободившись, она увидела, как Эльдар расстегнул половину пуговиц над грудью. Она нетерпеливо стянула с него влажную рубашку через голову.
Оранжерею сквозь стеклянную крышу освещала луна. В ее свете полуобнаженная фигура Эльдара состояла из углов и теней. Майя во все глаза смотрела на открывшийся рельеф плоского живота и арочные кости бедер. Еще не исчезнувшие шрамы на его груди и руках отдавали белесыми линиями. Едва касаясь, как легкая паутинка, она провела пальцами по следам на груди и по коже над поясом брюк. Он содрогнулся, словно в агонии.
Майя повалилась на спину, уволакивая его за собой. Ее тело вдавилось в песок под его весом. Эльдар дрожал, словно от лихорадки.
— Майя, — с придыханием шепнул Эльдар. — Моя Майя…
Он склонился и поцеловал краешек ее губ, скользнул по щеке и перешел на шею. Его дыхание обжигало. Его руки, трепетные и шершавые от мозолей, скользнули ей под комисоль, провели по контуру талии, очертили бедра. Он гладил ее, словно рисовал ее контуры в воздухе — бережно и с наслаждением. Через шелк ее белья ласково покрывал ее ключицы и грудь поцелуями. Даже через ткань его прикосновения оставляли горячие следы на коже.
Он снова нашел губами ее губы, и она ощутила, как все тело затрепетало, заискрилось, пустилось в пляс. Она гладила усыпанную шрамами спину Эльдара, проводила пальцами по его лопаткам.
Он помог ей снять комисоль, и вдруг застыл над ней на выпрямленных руках, его распахнутые горящие глаза не моргали. Проследив за его взглядом, Майя поняла, что он смотрит на уродливые следы по всему ее телу: там, где кожа разорвалась изнутри под натиском кровавых бутонов.
Майя обхватила себя руками — впервые за вечер она испытала испуг. Как она могла забыть о них!
— Я… — Она спешно искала тунику, чтобы прикрыться, но откинула ее невесть куда. Полумрак мог бы смягчить изменения на ее теле, будь Эльдар обычным человеком. Но он прекрасно видел в темноте, так что без труда рассмотрел все то, что она тщательно прятала за длинными рукавами и высоким воротом. Он видел, чем она стала.
— Майя.
— Знаю… Я изменилась…
Она опасалась поднять взгляд на Эльдара. Ее приводила в ужас одна только мысль, что он смотрит на нее с жалостью или, что хуже, с разочарованием.
— Ты красивая, — вдруг выпалил Эльдар.
Она застыла, а затем настороженно посмотрела на него.
— Шутишь? — Ее голос прозвучал резче, чем она хотела. Только после этого она осознала, что дрожит.
Эльдар коснулся ее локтя, подталкивая разомкнуть на груди руки. Она не видела его лицо на фоне луны, только глаза, сверкающие во тьме, как сапфиры. Он осторожно разомкнул пальцы на ее сжатом кулаке, явив шрам на ладони. Склонился и поцеловал — нежно и бережно, словно целуя лепестки хрупкого цветка. Майя завороженно смотрела, как он прильнул к ее плечу и поцеловал второй шрам. Затем его губы жарко коснулись основания ее шеи — третьего шрама.