— Твой резерв наверняка быстро восстанавливается, — внимательно посмотрел на нее Маскарон. — Что еще?
Майя вперила в него мрачный взгляд, думая, стоит ли выкладывать все.
— Хочешь от меня ответов, сначала дай свои, — понял ее мысли мужчина.
Немного подумав, Майя заговорила. Упомянула про стойкость к внушению, про чутье к иллюзиям и как спасла отца, использовав технику передачи крови через ладони, о которой раньше знать не знала. А затем она замолчала, вспомнив, как однажды маг сказал ей доверять своему сердцу. Неужели еще тогда он…
— Что тебе известно? — резко спросила Майя. Ее терпение, как пружина, натянулось до предела.
Мужчина побарабанил пальцами по подлокотникам, о чем-то напряженно размышляя. Достал маску из-под мантии и протянул ей.
— Смотри, Майя Семироз, — голос его вдруг стал напряженным. — Если, конечно, готова узнать свою правду. Нашу общую правду.
Майя посмотрела на маску, как на отравленное яблоко. Была ли это очередная ловушка мага? Но таки взяла лик. Некоторое время она просто рассматривала вещь. Она не первый раз ее видела вблизи, но волновалась не меньше. Ведь она держала ту самую маску, которая наполняла столько же легенд этого города, сколько и кошмаров.
Майя подозрительно подняла глаза на мужчину.
— Что я увижу?
— Ты сказала, что не желаешь верить мне, — усмехнулся краешком рта маг. — Она рассказчик не хуже, чем я. А может даже лучше. А ты увидишь еще одно слепое пятно истории. Только уже свое собственное.
Майя опустила глаза на белую маску. Осторожно перевернула ее, словно боялась, что она рассыплется в руках, а с ней и все ответы. С внутренней стороны лика на лбу был выведен магический круг. Значение его Майя не поняла. Но спрашивать больше ничего не стала и поднесла маску к лицу.
Глаза заслонила темнота. И Майя провалилась в нее.
Глава 8. Игрушка
Давным-давно девочку похитил призрак.
Майя с детства знала, что такое смерть. Она не помнила, когда ей первый раз рассказали о ней, но отлично помнила, как впервые увидела ее на сцене. В тот раз мама играла великую императрицу, которая так сильно не хотела в плен врагам, что выпила яд. Эта была очень красивая постановка: мама в роскошном атласном белом наряде, с золотой диадемой и воздушной фатой до пола.
После принятия «яда» она минут пять пела душещипательную песню о разбитых надеждах, чем вызвала в зале ручьи слез и всхлипов. Майя же не могла отвести глаз от сцены, где среди темноты в круглом луче мама выглядела столь же прекрасно, как те нимфы из легенд. Женщина плавно опускалась на ковер из белоснежных лепестков, а затем на самой высокой ноте ее рука повисла с пьедестала и свет погас.
Секундная тишина и гром аплодисментов разразил зал. Все вставали, кричали и кидали цветы к сцене. Тогда Майя подумала, что смерть может быть очень красивой.
Годы спустя она увидела вторую картину смерти, которую запомнила навсегда. На этот раз мама лежала на ступенях крыльца их дома.
Над бездвижным телом женщины завис черный туман. Он просачивался в ее рот, в остекленевшие голубые глаза. Лицо вытянуто в немом крике. И единственное, что оставалось во всем этом красивым, белый букет пионов в маминых руках.
Выбежавшая из сада Майя потрясенно замерла. Туман надвигался на нее, но от ужаса она оцепенела.
Стоило руке матери повиснуть со ступени, как облако окутало Майю. Свет вокруг погас. И на этот раз аплодисментов не последовало.
***
С тех пор прошло два месяца. Майя с отцом переехали в новый дом, который был куда меньше и неуютнее прежнего.
Девочка снова не могла уснуть. В новой комнате, к которой она так и не успела привыкнуть, по углам таились странные тени. А скрип и шорох скручивал живот ледяными клешнями.
После трагедии папа уходил на охоту все чаще, а дома появлялся редко и совсем ненадолго. Обычно уставший и вымотанный, он запирался у себя в кабинете и почти не выходил даже чтобы поесть. А затем снова бесшумно покидал дом под покровом ночи.
Каждый раз, видя его фигуру, исчезающую за воротами, Майя испытывала острую тоску. Она знала, что папа ищет того, кто погубил маму. Знала, что так он хочет восстановить справедливость. Но больше, чем справедливости, Майя хотела видеть папу рядом. Однако, как бы не просила, он все равно каждый раз уходил.
Помимо всего этого девочка переживала еще одну потерю: ей исполнилось десять, а магия так и не проснулась. Все, о чем Майя когда-то мечтала и любила, вдруг рассыпалось, как карточный домик. А грезы о великих подвигах и приключениях оказались не больше, чем пылью. Ни папу, ни свою собственную жизнь девочка уже не узнавала.