— Она просто пытается нас заболтать! — возмутилась Грех, но Смех не дала ей повернуть голову.
Как давно заметила Майя, у Смех словно было больше власти над телом. И как-то девушка задумалась, не специально ли Маскарон дал улыбающейся маске преимущество. Словно желал, чтобы эта сторона преобладала в его двуликом творении.
— Почему ты думаешь, что я не вещь? — тихо спросила Смех. Голос ее звучал на редкость серьезно.
— Я не вижу вещь, когда на тебя смотрю, — бесхитростно ответила Майя, повернув голову на белую маску.
Смех молчала, пока Грех не воскликнула, что скоро наступит полночь. Тогда Смех стала спешно шнуровать корсет, но уже не затягивая слишком туго.
Вскоре Майя стояла полностью одетая в новый наряд. Из отражения на нее смотрела знакомая Хозяйка Теней. Очередное черное платье по фактуре напоминало кольчугу и переливалось иссиня-черным, темно-зеленым и аметистовым. На плечах шаль из черных перьев с высоким воротом. Из тонкой кожи черные перчатки — теперь они скрывали не только шрам, а и новые синяки от веревок на запястьях. Наведенные кровавой помадой губы контрастировали с белой кожей.
За два дня в подвале Майя похудела, ее скулы еще сильнее обострились, под глазами залегли глубокие тени. Наведенные глаза со стрелками придавали ее взгляду остроту хищной птицы. Как всегда, Майя испытывала неоднозначные чувства при виде темной ведьмы по ту сторону. Как мало просматривалось в ней от прежней девушки, которая когда-то беззаботно сидела перед зеркалом и вплетала голубые ленточки в косы. Как будто мрак и холод постепенно забрал из нее цвета: теплый блеск глаз, румяность щек и легкий летний загар кожи от прогулок в городе. Теперь Майю оплетали тени, глаза напоминали замерзшие озера, а бледное лицо — непроницаемый занавес всех чувств и мыслей.
Майя так много раз надевала свой образ устрашающей колдуньи, что эта роль приросла к ней, как вторая кожа. И даже сейчас, понимая, что ее преображение несет какую-то новую опасную игру мага, девушка ощутила знакомый вкус азарта и предстоящей борьбы. И подумала, что лучше уж так — умереть, держась как княгиня, а не пленница.
На часах пробило полночь. Смех сказала девушке следовать за ней. Майя напряглась, когда служанка открыла перед ней дверь комнаты хозяина. Вдохнув и расправив плечи, Майя вошла в спальню Маскарона.
Маг сидел в кресле перед тремя зеркалами и что-то крутил в руках. Взгляд девушки тут же остановился на маске на журнальном столе. Сердце пропустило удар.
Лаура…
Но тут же Майю осенило — на столе подделка. Очень похожая, но точно подделка. Иначе бы Маскарон не выпускал маску из рук, а не оставил небрежно лежать в стороне.
— Боишься появляться перед поданными с открытым лицом? — сухо поинтересовалась Майя.
— Они меня не заботят.
— Разве? По-моему, ты опасаешься, что они прознают про твою потерю. И тогда поймут, что великий Маскарон далеко не все контролирует в этом городе.
Маг поднял на нее глаза, и по спине Майи поползли мурашки. Его глаза казались морозной пустыней без проблеска света. И холод в них пронзил ее насквозь.
«…этот спектакль закончится, когда я скажу. А у тебя в нем все еще главная роль».
— Что бы ты не задумал, я больше не принимаю в этом участие, — отрезала Майя, загоняя страх как можно глубже. Она не покажет слабости врагу. Больше не покажет!
— Ты не можешь отказаться, — поднялся маг. На нем был черный плащ, закрепленной фибулой в виде зеркального глаза. Из-под накидки виднелся черный камзол, расшитый серебром. В руках маг держал венец. Когда он вставал, черный алмаз ярко блеснул в зеленном свете канделябра. — Держи ее.
Вдруг Майю крепко схватили сзади. Она не поняла, что происходит, когда Маскарон оказался перед ней и надел ей на голову венец. Кукла отпустила Майю. Та отпрянула к стене, схватила венец и попыталась снять. Однако тот словно примерз к ее голове. Казалось, если его и можно сорвать, то только вместе с кожей.
— Что за фокусы? — возмутилась Майя. — Почему он не снимается?!
— Ты нарушила клятву. Клятву, что закрепила на себе венцом.
— И что, теперь он сожмется, и моя голова треснет? — фыркнула девушка.
— Разве я отличаюсь милосердием, чтобы так тебя освободить? Ты дорогая кукла, Майя. И еще послужишь мне.