Эльдар попробовал представить Майю на таком устрашающем троне. И не смог. Майя, его Майя, слишком хрупкая и невинная для такого места. Она никак не сочеталась с грубостью холодного камня и смотрелась бы там так же странно, как подснежник в пустыне.
Каково ей было здесь последние месяцы? Среди этих тварей и чудищ, которых считали самыми мерзкими и порочными выродками даже по меркам лесного народа. А лесной народ не отличался жалостью. Но даже монстры самой темной чащи содрогались от некоторых слухов, что доходили до них из глубин этого подземелья.
«Мастер и Ее Темнейшество здесь…» — донесся шепот среди вассалов.
С другой стороны зала стало видно суетливое движение. Колдуны и демоны расступались и склоняли головы, пропуская две темных фигуры.
Эльдар прирос к земле, когда лучше рассмотрел идущих: девушку в темном наряде и высокого мага в маске. Княгиня держала Маскарона под руку. На ее голове поблескивал трезубый венец, а лицо выражало не больше бездвижного лика спутника.
От их вида вместе Эльдара словно прошибло молнией. Он едва не задохнулся от накрывшей волны самых противоречивых чувств: обжигающая ярость и ревность смешались с ледяным ужасом и удушающей тоской.
Ему стоило невероятных усилий не кинуться на мага, чтобы оттолкнуть от Майи, схватить ее и унести как можно дальше от этого прогнившего места. Вместо этого Эльдар бездвижно стоял. Стоял и неотрывно смотрел на девушку, как смотрел бы закинутый на безлюдный остров путник, увидевший спустя многие годы на горизонте корабль. Или как слепой, которому чудом подарили зрение, и он впервые узрел свет и краски мира.
Девушка подошла ближе, Эльдар разглядел ее четче. И из-под ног его ушла земля.
Он смотрел на красивую девушку. Очень красивую и… незнакомую.
Маг и Темная Княгиня направлялись прямо к нему. Майя ступала плавно, словно призрак. Белое лицо казалось прозрачным, а темно-красные губы — кровью на снегу. На тонкой фигуре плотно сидело платье-кольчуга. Черные перья на плечах переливались мрачными зелеными оттенками, как и черные, как ночь, волосы.
Эльдар не сразу заметил, что остался единственным стоять ровно, когда девушка и маг подошли. И опомнился, когда на него насмешливо посмотрели несколько демонов с козлиными глазами. Он поспешно склонился и закусил губу.
Когда княгиня и маг оказались совсем близко, Эльдар не сдержался и поднял на них глаза. Девушка прошла прямо перед ним. Вблизи она казалась еще неузнаваемее, чем издали. Щеки похудели, черты лица заострились, стали резче, словно кто-то расчертил их четкими штрихами. Губы крепко сжаты, в их изгибе притаилась чуждая раньше злость. А глаза… Наведенные густо черным глаза отражали ледяной блеск и ни капли света. Смотря в них, Эльдар вдруг вспомнил кукол на ярмарках с их большими, но пустыми глазами.
Он содрогнулся, ужаснувшись собственной мысли. Ему невыносимо захотелось подскочить, схватить Майю и встряхнуть, чтобы убедиться, что она живая. Что не искусная подделка, и под кожей у нее теплая кровь, а не холодная глина.
А еще рука так и рвалась к мечу — вынуть его и одним точным взмахом отделить ненавистную голову в маске от плеч. И желание это столь сильно охватило Эльдара, что его пробила дрожь. Но он оставался на месте. Он не имеет право на ошибку. Не сейчас, когда все на кону…
Майя и маг поднялись к трону. Маскарон склонился к ее уху. Эльдар стиснул зубы.
На миг в глазах девушки отразилась глубокая усталость и ярость. Она села на трон. И к изумлению Эльдара, вписалась настолько хорошо, что у него внутри все обдало колючим холодом.
Сидя в каменном кресле с шипами и огромными крыльями, купаясь в мрачных тенях и ядовитом зеленом свете, княгиня сама казалась созданием нерушимым, как изваяние в храме. Ее красота ослепляла, как сверкающий на солнце клинок. И несла такую же опасность.
Маскарон развернулся, вскинул руку, и зал тут же поглотила тишина. Он заговорил…
***
Идя к трону и видя маски и морды с горящими глазами, Майя желала провалиться сквозь землю. Теперь поклоны перед ней ничего не значили. Она в этом зале имела меньше прав, чем шут. Нет, она и была шутом. И вся ее власть не более, чем плохая шутка мага в маске.
— Даже не думай пытаться снять венец сама, — склонился к ней Маскарон, когда они поднялись к трону. — Ты не сможешь снять его, как ленточку. От этой клятвы можно избавиться только вместе с сердцем.
Майя стиснула зубы. Слезы застряли в горле, но она проглотила их, не желая показывать ужаса даже теперь — осознав, что для нее все кончено. Если каменные стены можно разрушить, а оковы — разорвать, клятву на собственном сердце нельзя ничем не вскрыть, не разбить. Только если маг сам снимет с нее чары венца. А он не снимет. Он никогда ее не отпустит…