Здесь нет места для полного обсуждения этой проблемы, которая получила большое внимание в последнее десятилетие в лесбийской и гейской литературе. Феминистская критика брака едва упоминается, и кажется не до конца понятой. Брак не стоит в повестке лесбийского феминизма, потому что он символизирует и конструирует подчинение женщин. Самая глубокая феминистская критика брака принадлежит Кэрол Пэйтман, в ее книге Сексуальный Контракт. Пэйтман указывает, что «До конца 19 века законная и гражданская позиция жены напоминала рабство. По закону жена, как раб, была граждански мертвой.» (Пэйтман 1988: 119) Как раб, хозяин давал ей имя, и так женщины теряли свои имена в браке. В замужестве, женщина должна была жить там, где требует ее муж. Ему принадлежали ее заработки и дети, «точно так же как дети рабыни принадлежали ее хозяину.» (стр. 121) До 19 века, жены могли быть проданы своими мужьями. Урсула Фогел, в своей неотразимой работе о связи между ограниченным гражданством женщин и браком, объясняет, что к концу 19 века «брак сохранял некоторые любопытные аспекты феодальной кабалы. Он сохранял статус отношений, где муж имел имущественные права на свою жену.» (Фогел 1994: 79) Американская лесбиянка теоретикесса закона Рутан Робинсон призывает к общей отмене брака, говоря, что «лесбийское выживание не поддерживается законным браком. Наша энергия должна быть направлена на отмену брака как государственного института и супруга как легальной категории.» (Робсон 1992: 127)
Хотя право на гей браки вызвало много споров, другой пример гетеросексуальной привилегии, суррогатное материнство, не обратил на себя внимание. Возможно это случилось, потому что это право не нужно было отстаивать. Оно уже доступно геям в США. Но лесбийская феминистская перспектива предлагает сделать суррогатное материнство недоступным ни для кого, потому что эта привилегия возникает из эксплуатации женщин. В то время как гей брак просто поддерживает угнетающий институт, использование геями суррогатного материнства напрямую участвует в угнетении женщин.
Суррогатное материнство это ответвление прибыльной индустрии репродуктивных технологий. Феминистские теоретикессы и активистки в группах таких как FINNRAGE участвовали в кампаниях против маркетинга этих технологий, потому что эти процедуры жестоки к женщинам, это экспериментальные технологии. Хирургини, тренировавшиеся на коровах, экспериментируют на женщинах. (Кореа 1990; Роуландс 1992) Но суррогатное материнство стало причиной наибольшего беспокойства среди феминисток, критикующих эти новые технологии. Дело «Бэйби М» в США, в котором покупающий отец получил право на ребенка через суд, отняв его у матери, было фокусом феминистской теории о вреде практики для женщин и детей. (Чеслер 1990) В суррогатном материнстве, женщинам платят, чтобы они выносили плод. Яйцеклетка «суррогатной» матери может быть скомбинирована со спермой от покупателя «отца», или яйцеклетка может быть чужой. В обоих случаях, феминистки утверждают, что женские тела превращаются в собственность мужчин, которые владеют ими в период беременности и потом покупают родившегося ребенка. Джэнис Рэймонд называет суррогатное материнство «репродуктивным рабством». (Рэймонд 1990: 110) «Суррогатные» матери бедные и часто женщины из Третьего Мира, которым нужны деньги. Они страдают от инвазивных операций и лекарств на ЭКО, и должны быть обследованы на протяжении беременности и соглашаются, что будет сделан аборт, если ребенок не соответствует желаниям покупателя. Таким образом, женщины и дети выставлены на продажу. В таких странах как Австралия, коммерческая сурогатность такого рода вне закона. В штате Виктория альтруистическое суррогатное материнство также незаконно. Это основывается на том, что женщины могут рожать под давлением, но могут не выдержать эмоциональную боль отказа от родительских прав, что может быть похоже на боль, которую испытывают матери, отдавшие детей на усыновление.