Кубы «преступным деянием, завершившим преступную войну». Великий американский писатель Марк Твен, известный ученый профессор Джиддингс, многие крупные политические деятели, возмущенные политикой правительства и действиями военщины, в 1899 году создали в знак протеста «Антиимпериалистическую лигу», объединившую многие тысячи представителей самых различных слоев американского общества. Эти, по выражению В. И. Ленина, последние могикане буржуазной демократии[8] негодовали по поводу того, что страна, родившаяся всего лишь несколько десятилетий тому назад в огне освободительной борьбы против колониального ига, сама прочно встала на путь колониализма, превратилась в палача свободы и угнетателя других народов.
Но если это возмущение в США ограничивалось выступлениями на митингах, статьями в газетах и журналах, памфлетами и публицистическими трудами, то народные массы на Кубе и Филиппинах действовали более решительно. Тысячи людей, еще вчера восторженно приветствовавших на своей земле американских солдат и моряков, героически сражавшихся вместе с американцами против испанских колонизаторов, вновь взялись за оружие — теперь уже против вчерашних вероломных союзников и нового колониального ига.
Особенно тяжелые бои развернулись на Филиппинах. Более трех лет, до 1902 года, филиппинские партизаны, бойцы народно-освободительной армии в крайне тяжелых условиях вели неравную борьбу с захватчиками. Американцы бросили против них крупные силы армии, создали многочисленные карательные отряды. Они получили приказ «подавить инсургентов любой ценой», что означало прямое указание па массовый террор, репрессии, пытки и казни без суда и следствия. «Жгите и убивайте, — требовал от карателей их командующий генерал Д. Смит, — теперь не время брать в плен. Чем больше вы убьете и сожжете, тем лучше. Убивайте всех, кто старше десятилетнего возраста»[9].
И американская военщина с готовностью выполняла эти чудовищные приказы. «Самый лучший способ приобщить филиппинцев к цивилизации, — цинично писал в те дни в письме один офицер морской пехоты, — это уничтожить их всех до единого. Мы цивилизуем их с помощью «длинной ложки»[10]. «Мы сожгли все их дома, — вспоминает другой палач. — Я не знаю точно, сколько мужчин, женщин и детей убили наши ребята. Мы не брали пленных…»
Даже официальная американская историография, например такой труд по истории морской пехоты США, как «Солдаты моря», вынуждена признать, что «в период борьбы с филиппинскими повстанцами в экспедиционной армии имела место неоправданная жестокость по отношению к мятежникам». В упомянутом труде, в частности, говорится, что зверства американских войск ца Филиппинах достигли такого размаха, а главное, получили такую нежелательную для правящих кругов и командования вооруженных сил известность, что из Вашингтона даже последовала команда принять какие-либо меры к наиболее жестоким офицерам и солдатам, чтобы заставить замолчать многочисленных критиков. Два офицера морской пехоты — майор Уоллер и лейтенант Дей, виновные в особо зверском убийстве двух десятков жителей деревни Бейси на острове Самар, были отданы под суд военного трибунала.
Суд этот, как и следовало ожидать, был просто фарсом. Офицеров признали невиновными, поскольку, мол, они выполняли приказ «вышестоящего начальства» и «действовали в соответствии с уставом». И все же этот случай послужил поводом к появлению даже в ряде официальных изданий статей, где признавались зверства и жестокость карательных войск. В «Краткой истории армии США» говорится по этому поводу следующее: «То, что имело место не раз в ходе индейских войн, повторилось в гораздо больших масштабах во время Филиппинской кампании. Американские солдаты на Филиппинах вели себя далеко не по-ангельски… Часто они не только убивали мирных жителей, но и прибегали даже к пыткам. Наиболее популярной была пытка водой. Неприятные инциденты носили порой столь массовый характер, что становились всеобщим достоянием, вызывая возмущение общественности».
Особенно зверствовали оккупанты на островах Лусон и Самар, где карательными частями командовали генералы Артур Макартур и Фредерик Фанстон, чьи имена стали нарицательными. Марк Твен, возмущенный зверствами американских войск, выступил в те дни с гневным памфлетом, который он назвал «В защиту генерала Фанстона». Великий сатирик писал: «…История Соединенных Штатов обогатилась множеством отвратительных фактов. Вспомним, например, о страшных пытках водой, которым подвергали филиппинцев… Под пыткой человек может сказать все, что от него потребуют, — и правду и ложь; показания его не представляют никакой ценности. Однако на основе именно таких показаний действовали американские офицеры… впрочем, вы сами знаете о всех тех зверствах, которые наше военное министерство скрывало от нас год или два, и о прогремевшем на весь мир приказе генерала Смита проводить массовую резню на Филиппинах…»[11]