Наследники Никсона учли урок и с удвоенной энергией стали искать пути, как остановить дрейф Западной Европы в сторону большей самостоятельности. Именно опасения того, что Западная Европа в случае развития разрядочных тенденций в мировой политике пойдет независимым путем, будет в меньшей степени подчиняться американскому диктату, а исходить из своих собственных, часто расходящихся с американскими, интересов, подтолкнули Вашингтон к решению разместить в Западной Европе ракеты первого удара. Они были с самого начала задуманы как средство укрепления американского господства в НАТО и во всей системе американо-западноевропейских отношений. Ракеты призваны были служить нагнетанию враждебности между Востоком и Западом в Европе. Ведь без нее НАТО теряла свою эффективность в качестве главного рычага поддержания американского доминирования.
Долгое время эта — сугубо политическая — цель размещения ракет скрывалась. Выпячивались же иные цели и оправдания «необходимости» размещения ракет в Европе. Речь шла об «укреплении американских ядерных гарантий», об «ответе на советские ракеты» и т. д. Лишь после того, как «Першинги-2» и крылатые ракеты стали размещаться, тайные мотивы американских действий стали появляться на поверхности.
В начале 1984 года нью-йоркский Совет по международным отношениям, влиятельная внешнеполитическая организация правящего класса США, выпустил книгу «Ядерное оружие в Европе». Открывала ее статья одного из наиболее влиятельных американских политологов консервативного направления, заместителя помощника президента по национальной безопасности в 1975–1977 годах, начальника отдела разведки и исследований госдепартамента в 1973–1975 годах Уильяма Хайленда, недавно назначенного главным редактором журнала «Форин афферз», органа Совета по международным отношениям.
Свою статью Хайленд начал с весьма примечательной сентенции, которую стоит привести целиком. Американский политолог по сути дела признал, что среди причин проталкивания ракет в Западную Европу чуть ли не главной было стремление не допустить, чтобы она выскользнула из-под американской гегемонии. Хайленд писал: «Нынешний конфликт между Соединенными Штатами и Советским Союзом на деле происходит не по поводу числа американских ракет, которые намечено разместить в Европе. Даже советские ракеты, нацеленные на Западную Европу, не являются его коренной причиной. Это все — территория, на которой ведется схватка. Ключевым вопросом является борьба за будущее Европы: будет ли Западная Европа продолжать стремиться обеспечивать свою безопасность через зависимость от Соединенных Штатов, или она постепенно займет более независимую и самостоятельную позицию…» Вашингтон, признавал Хайленд, весьма враждебно относился к «естественной тенденции старых великих держав (Западной Европы. — Авт.) восстановить для себя определенную свободу действий, выйти из-под опеки США».
Но не только стремление законсервировать зависимость Западной Европы от Соединенных Штатов, заставить ее быть более послушной служанкой американской антисоветской стратегии было побудительным мотивом Вашингтона. Другим, не менее важным, было стремление нарастить стратегическую угрозу СССР.
Чего хотел Пентагон!
Уже в первой половине 70-х годов, несмотря на зафиксированное в «Основах взаимоотношений между СССР и США» согласие Вашингтона строить свои отношения с Советским Союзом исходя из признания «безопасности сторон, основывающейся на принципах равенства», несмотря на заключение Договора ОСВ-1, ограничившего количественный рост стратегических систем наземного и морского базирования, Соединенные Штаты вновь взяли курс на подрыв стратегического паритета, военного равновесия в Европе. США попытались восстановить превосходство над СССР путем оснащения межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) разделяющимися головными частями индивидуального наведения. Массированное наращивание стратегического потенциала США привело к тому, что к концу 70-х годов американские МБР и БРПЛ несли в 4 раза больше боеголовок, чем в 1970 году. Тяжелые бомбардировщики В-52 переоборудовались для 20 ударных ракет СРЭМ каждый (вместо двух старых ракет «Хаунд дог»), а 65 средних бомбардировщиков F-IIIA — для 6 таких ракет.