— Хорошо, я пойду. — Дмитрий протянул правую руку. — Вот. Левая не поднимается. Думайте, к чему привязать эту. — Он бессильно опустил голову. Ниже, ниже. Спина скользила вдоль гладкого ребра люка, ноги согнулись. Когда холодные тонкие пальцы коснулись его запястья, Родчин резко выпрямился и ударил Игельника головой в живот.
Он снова бежит, теперь вверх, к пульту связи. Запереться там, вызвать «Углич»… Дверь навигационного отсека. Щелчок замка. Он переводит дыхание. Протягивает здоровую руку к пульту. Гаснет свет. Пульт мертв — отключили питание.
Мерные удары в дверь.
По привычке Дмитрий представил себя как бы извне. Одинокий треножник ракеты на лесной поляне. Кубик-отсек. И в этом черном кубике — он, Дмитрий Родчин, оглушаемый тупыми ударами в дверь. Потолок — сплошной акрезатовый лист. Пробить вручную невозможно. Удар. Пол. Под ним кабели и перекрытие из того же акрезата. Удар. Стена с тверью, естественно, отпадает. Противоположная стена? Там пульт. Наощупь не разобрать. Да и все пространство за пультом забито оптоволоконными жгутами. Удар. Легкий треск. Стена справа — экран. Диагональ семьдесят сантиметров. Демонтировать монитор… Удар. Треск. Можно, определенно можно пролезть. За платой хрупкая перегородка, дальше — коридор, камера с оружием и скафандрами. Удар. Шаг к пульту, справа внизу инструментальный ящик. Отвертка. Шаг к монитору. Угол пульта впился в бедро. Удар. Продолжительный треск. Восемь винтов крепят корпус монитора. Первый, второй. Он бросает их на пол. Щель света у края двери. Шестой, седьмой. Правая рука идет под бандаж экрана. Удар. Щель становится шире. Левая рука — боли он не чувствует — отсоединяет разъемы. Удар, хруст. Он протискивается в прямоугольный вырез. Ногой пробивает перегородку. Белая труха. Дверь в отсек сорвана, но последнего удара он не слышит.
Проскочить дверь навигационного отсека Родчин не успел: путь преградила тучная фигура Дамианидиса. Женька, очевидно, не смог протиснуться в отверстие от монитора, а Борис, конечно, шел по следам Дмитрия и через секунду будет за его спиной. Рыча от боли, Родчин выбросил левую руку к глазам Евгения. Тот мотнул головой, открыл шею, и Дмитрий ударом в горло свалил его на пол. И тут же повернулся навстречу Игельнику. Борис шел как-то вяло. Рот приоткрыт, глаза блуждают. Дмитрий перехватил слабую кисть, вывернул, завел за спину. Боль, Родчин знал, была невыносимой, но Игельник даже в лице не изменился — просто сник, осел. Дмитрий повел его по коридору, втолкнул в камеру со скафандрами, правой рукой нашарил сонник и впрыснул Борису в плечо минимальную дозу. Игельник опустился на ковер. Когда Дмитрий вернулся к Дамианидису, тот стоял на коленях, со свистом вдыхая воздух.
Между густыми бровями тускло светилось пятно. Цепляясь за стену, он стал подниматься. Родчин подошел вплотную и разрядил инжектор в бедро Евгения.
Теперь — связаться с «Угличем», сообщить Калине: теория дала трещину, их шутовской колпак оказался бессильным.
Дверь в навигационный отсек была сорвана. Пульт связи отлично виден с порога. Вернее не пульт — месиво металла, кристаллов, пластмассы.
Дмитрий лежал и размышлял. «Углич» принял аварийный сигнал, означающий, что связь прервана, а следовательно через трое суток Калина явится с группой спасения. Спасения спасателей. Пятой за два года, минувших с тех пор, как веселая компания Огастаса Финк-Ноттла наткнулась на эту планету. Красавец и остряк, исполнитель пародий собственного сочинения, автор бесчисленных розыгрышей, творимых беззастенчиво, но и беззлобно, Гасси Финк-Ноттл с дюжиной приятелей и их подружек провел здесь неделю и, вернувшись домой, восторженно описал прелести этого райского уголка. Планета Гасси (так стали ее называть, хотя был у нее, естественно, и каталожный код) имела и то неоценимое преимущество, что лишена была следов разумной жизни, могущих препятствовать колонизации. Возбужденное общественное мнение привело в действие нужные пружины, и для систематического описания на планету отправилась команда ученых во главе с видным космографом Ю Ынбу. Через несколько часов после посадки Ю Ынбу послал в эфир гроздь эпитетов и междометий, чуть позже — более разборчивую информацию о побережье, кое-какие изображения ландшафта, птиц и зверей и сообщил, что приступает к работе. И замолчал. Навсегда.