Бланка, ежедневно заходившая поцеловать Анхелу, первым делом весело спросила, как дела у яйца, и ей рассказали, что Хосе дал красному цыпленку, который из него вылупился, свое имя. Моя мать, донельзя уставшая и сердитая, молча варила похлебку на завтра. Толстуха расхохоталась так, что стены затряслись, и ее смех выманил Хосе из его логова.
– Бланка, иди взгляни на мое сокровище! Роскошная птица! Настоящее чудо! Истинный дракон, свирепый и рычащий, как говорят дети! Ни один петух не осмелится задирать этого чемпиона, мы пойдем странствовать по дорогам Испании и сколотим состояние. Вот увидишь, этот петух для нас станет курицей, несущей золотые яйца!
– Ты уверен, что это в самом деле петушок, а не курочка? – спросила Бланка.
– Да-да, это парень! Я достаточно времени провел среди кур, чтобы отличать их от петухов! – смеясь, ответил Хосе. – Закончу начатую работу, а затем посвящу себя его подготовке. Гляди, он ходит за мной по пятам – наверное, думает, что я его мама!
– Вот, значит, твой крепыш! Перья у него и впрямь странного цвета. Ты, часом, не подшутил ли над нами, окунув его в кровь?
– Кровь не такого цвета! Этого оттенка красного в природе не существует! Мы с тобой, мой цыпленочек, завоюем мир, – прибавил он, обращаясь к пищавшему на полу комочку.
Пока колесник разглагольствовал, расхаживая по комнате, цыпленок семенил следом за ним, и Хосе то и дело рисковал наступить на кроху, все время путавшегося у него под ногами. Человек не замечал, какой опасности подвергается его богатство, пока он ходит туда-сюда, не глядя под ноги, а Фраскита, наблюдая за ним, от души желала, чтобы он раздавил птенца.
Настало время первых ласточек. Белые стены дома были испещрены быстрыми тенями птиц, темные пятна мелькали взад и вперед, взвивались, будто искры над костром. Колесник хотел, чтобы его цыпленок пожил среди себе подобных, нашел там свое место. Но оставить его в курятнике не удалось, эта козявка ходила за ним хвостом, следуя за его грубыми башмаками, и ничего, кроме них, не замечала. Хосе несколько раз приводил своего цыпленка на птичий двор, надеясь там его оставить, но красное пятнышко так и липло к его подошвам. Фраскита впервые воспротивилась мужу – не позволила цыпленку спать между башмаками Хосе рядом с супружеским ложем.
– Как, по-твоему, этот малыш станет бойцовым петухом, если даже не представляет себе, кто он есть? Надо оставить его там, с другими, и если он выживет, то, может, научится драться! – заявила моя мать, бесцеремонно выкидывая за дверь крохотный красный шарик.
Мой отец прислушался к совету жены и сам устроился на ночлег среди кур. Он скрючился на своей скамье, а цыпленок прильнул к его потертым башмакам.
На рассвете Фраскита увидела мужа, растянувшегося на полу рядом со скамейкой, вытряхнула его чемпиона из башмака, в который тот забился, и ткнула сонного Хосе носом в помет, которым красный малыш покрыл внутренность своего гнезда.
– Если надо, похожу босиком. Но не лезь больше к нам со своими бабскими замечаниями! – заорал Хосе, побагровев, как его петух.
После этого мама уже рта не раскрывала, молча смотрела, как гибнут башмаки и как ее муж нянчится с цыпленком – больше, чем с любым из собственных детей. Через несколько недель петушок покинул загаженные башмаки – своих приемных родителей – и начал приобщаться к птичьей жизни.
Роскошное алое, отливавшее пурпуром оперение, восхищавшее людей, до побоища никакого впечатления на собратьев не производило.
Пришла пора завоевывать территорию. К тому времени шпоры петушка, заточенные стараниями его хозяина, достигли немалого размера, а гребень и сережки, украшавшие голову, придавали ему хищный вид.
Маленькой Анхеле уже исполнилось шесть, и она знала многое, о чем не догадывались ее родители. Каждое утро она просыпалась от крика старого петуха и, убедившись, что никто не застанет ее врасплох, входила в птичий мир.
Она окаменела при виде резни, происходившей в полутьме серого рассвета.
Должно быть, старый король птичьего двора пропел лишний раз, и одному Богу ведомо, какой чудесный сон красного дракона прервало в то утро его мирное ежедневное пение. Внезапно разъярившийся петушок не нашел противника себе под стать и одного за другим принес в жертву всех сородичей мужского пола, начав с родного отца, которого он сверг с престола из камешков и помета, на котором тот издал свой последний крик.
Фраскита и Хосе пришли, услышав квохтанье всполошенных кур, и застали кровопролитие, ознаменовавшее начало новой эры на птичьем дворе. Никто больше не оспорит власть у этого бойца, случайно родившегося среди безобидной домашней живности. Закрепляя свою победу, он терзал собратьев, пока те не испускали последний вздох, до последней капли крови.