…
– Не знаешь, откуда гости?
Я пожал плечами.
– Бандиты.
– Да нет, не бандиты. И вооружение у них не бандитское. Два «АКМС», один пистолет «ТТ». Совсем не бандитское…
– Я их даже не видел.
– Да понятное дело…
Янкель начал разливать кипяток по чашкам.
– Саш, вопрос – зачем они приходили? Танцуем от этого.
– Понятия не имею.
– Точно не имеешь?
…
– Саш, я в Афгане тоже советничал, было дело. И что такое шурави-контроль[32] знаю. Если вы что-то взяли…
– Михаил Ефимович, а где именно взяли?
– А что – есть разница?
– Просто интересно.
– Интерес никогда не бывает простым, Саша.
– Хорошо, тогда так. Допустим, мы действительно что-то взяли. Допустим.
Михаил Ефимович внимательно слушал. От обычного офицерского дубья он отличался тем, что умел думать и заставлял думать других. И конечно, высказывать свои мысли. В Советской армии всегда было так, что инициатива имела своего инициатора. Но Михаил Ефимович всегда поощрял даже некое вольнодумство.
…
– Допустим, теперь это у нас. Сколько мы взяли… ну, не важно сколько. А теперь скажите – что же мы такое могли взять, что это оправдывало бы организацию нападения на меня в СССР. Вы представляете уровень операции.
– Отчего не представлять, – Михаил Ефимович потер подбородок.
– Что такое можно взять? Деньги? Золото? Героин? Все можно восстановить.
– А почему «взял»?
– В смысле?
– Ну, почему вы должны были что-то взять? Вам могли мстить?
– И это тоже.
– Так почему «взяли»?
Я пожал плечами.
– Михаил Ефимович, вы не хуже меня знаете традиции. Военным никогда не мстят, потому что армия это армия. Если нужно отомстить армии – вырежут блокпост или сожгут колонну наливников. Никто не будет разыскивать меня, как военного, чтобы отрезать голову…
– Кстати, про отрезанные головы… – Михаил Ефимович бросил на стол пачку фотографий небольшого формата, – на, посмотри…
Я осторожно, словно вывинчивая взрыватель, подвинул к себе пачку фотографий. На первой было голое, безголовое тело на каталке морга.
– Узнаешь?
– Балу…
С…и.
– Верно.
– Как это произошло?
– Никто не знает. Все, что удалось установить, они отдыхали компанией, но ушел он с женщиной. Женщину ни до, ни после этого никто не видел. На следующий день труп нашли на левом берегу Дона.
– Левбердон…
– Бывал?
Бывал ли я… бывал.
Балу тогда только что сменил машину. В нем была толика армянской крови – там, около Ростова и в самом Ростове армян было достаточно, они оседали здесь, спасаясь от турецких погромов. Он купил «восьмерку»-кабриолет, «Наташу», и мы ехали на ней, по мосту, по огромному мосту через Дон, на левый берег. Где нас ждали пиво, раки, рыбцы и приветливые, сговорчивые девчонки-южанки…
Я запомнил одну фразу, которую сказал Балу: живем один раз.
Один раз…
А теперь ему кто-то отрезал голову.
Я смотрел фотографии.
– Его пытали?
– Да.
– Как?
– Не похоже на афганцев. Хотя пытали ножом. Скорее, это уголовники.
Не похоже на афганцев… Афганцы почти никогда не колют, они режут. Это нация скотоводов и пастухов, их ножи вообще не приспособлены для колющих ударов. Зато они прекрасно умеют снимать шкуру с овец – во время войны это трансформировалось в «красный тюльпан». Не хочу говорить об этом.
– Зацепки есть?
– Милиция работает. Мы пустили версию о маньяке. Но теперь мы почти уверены, что это не так.
– Один из нападавших должен был остаться в живых.
– С этим потом. Сначала я хотел поговорить с тобой.
– Мне нечего сказать, Михаил Ефимович.
Янкель и я пристально смотрели друг на друга и молчали. Тишину прервал звонок Алтая[33]…
…
– Что?
– Нападавший, который выжил, выбросился из окна больницы, – Янкель встал, – поехали…
Черный «Пежо» со спецсигналами мчался по утреннему городу, распугивая автобусы и грузовики. До больницы было всего ничего – Удмуртская переходит в Воткинское шоссе, сама Удмуртская настолько широка, что это, по сути, тоже шоссе, проходящее через полгорода к новому Комсомольскому городку[34]. Долетим с ветерком. Вопрос – как они вышли на Балу. И как – на меня…
Балу был на четверть армянин, кровь горячая, большой любитель женщин. Но он никогда не пошел бы с женщиной, если бы почувствовал неладное. Он не раз видел, как это происходило в Афгане – только отошли в дукан, пошли в самоход – кишки наружу. Нет, он даже пьяный не потерял бы бдительности.
Могли эту бабу втемную ему подвести? Да запросто. Б… – она и есть б… Вопрос в том – кому доверилась эта тварь… ведь путаны осторожны, проблем иметь не хотят.
32
На сленге шурави-контроль означало мародерство, грабеж караванов и дуканов с товаром. Частично это было вызвано тем, что солдатам, например, не полагался даже свитер. Частично тем, что солдаты второй сверхдержавы мира только в Афганистане видели полные прилавки – в родной стране они были пустыми. Пограничники устраивали постыдные обыски демобилизующихся… в общем, много плохого было.
33
Первый в мире мобильный телефон был сделан не в США в 1979 году, а в СССР. Первый мобильный телефон назывался «ЛК-1», датой его рождения следует считать 9 апреля 1957 года. К семидесятым – закрытая сеть мобильной связи «Алтай» была развернута во всех крупных городах СССР, в Новосибирске она действует до сих пор.