– В рублях, как, – мрачно ответил Андрей. – На вес.
– Миллиард рублей! – веско сказал американец. Он не понял.
– Так вызывай подмогу, – предложил Андрей. – Сэкономишь.
Нэддон снова не ответил. То-то же, злобно подумал десантник, разговоры разговорами, а кнопку первым нажать не хочет. Сам Андрей Тогутов, рядовой ВДВ СССР, разумеется, никакого бедствия не видел, и сигналить о нём, соответственно, не собирался. Штатная ситуация; это не «как в Штатах», а так, как должно быть.
– Завтра квантовая связь с «Вояджером», – сказал он примирительно, старательно выговаривая английские слова. – Надо, чтоб всё было ОК.
И аж скривился – стандартные обороты из ускоренного курса не выражали всего, что он хотел сказать. Андрей стал разглядывать пейзаж, расстилавшийся перед ними. Самой заметной и одновременно самой незамечаемой его деталью был, конечно же, Юпитер, занимавший на данный момент почти четверть неба и который советская часть базы, не сговариваясь, называла просто Дурой. По легенде, имя сие пошло от майора Глазкова, который в первую пробную вылазку так и сказал во всеуслышание: «Ну и дууура!». Называли его так, впрочем, со всем уважением и опаской – характер у Дуры был вспыльчивый, и минимум раз в месяц вся база отсиживалась в свинцовых кабинах и горстями жрала арадин: газовый гигант, объединившись с Солнцем, сдирал со своего спутника магнитную защиту, подставляя его всем излучениям большого космоса.
В остальном картина была до тошноты монохромной – природа обошлась здесь палитрой рентгеновского снимка. Черное – грунт, белое – лёд. Тёмно-серое – молодой (относительно) грунт, светло-серое – старый (относительно) лёд. Грунт, лёд и переливающаяся Дура в четверть неба. «Атмосфера хорошая, кислородная, но отсутствует» – тоже из перлов товарища майора…
– «Вояджер», – сварливо протянул Нэддон. – Вот где смысл, понимаю. Вот почему мы тут сгинуть. Вояджер, by the way, есть просто железка. А здесь – две человеческий жизни. Что, Эндрю?
– Это же ваш аппарат, американский, – заметил Андрей. – Неужели не жалко будет, если связь не состоится? Зря долетел, что ли? Зря мы тут полгода корячимся? Зеркало это на «Ноги» ставим?
– Screw it, – отвечал Нэддон после короткого раздумья. – Что он сказать интересного? Вэкюум, пусто!
– Ну интересно же, – ответил Андрей не слишком уверенно. – Посмотреть на этот, пояс Оорта. Откуда к нам каменюки эти прилетают? Ну как в двадцать девятом было? Или в тридцать шестом.
– Well, – произнёс американец. – Пояс Оорта, это, надо полагать, что-то среднее между облаком Оорта и поясом Койпера?
Андрей слегка стиснул зубы: поддел, поддел проклятый янкес, что уж тут. Читал же, учил! А что толку? Шагай, обтекай.
– И вообще эта космическая гонка – есть зло, – действительно очень зло проговорил техник. – Вы, русские, навязать её нам, а наше idiotic правительство купилось. Престиж страны…
– Я никому ничего не навязывал, – холодно отвечал Андрей. Он решил, что этот тон будет наиболее правильным. – И правительство тоже. Не хотите – не осваивайте космос, в чём проблема? Других найдём.
– Ну конечно! – воскликнул Нэддон, и неожиданно закашлялся. Андрей остановился, оглянулся – и облился холодным потом: напарника за спиной не было. Где он?
И сам не заметил, как сдернул с плеча автомат. Ганимед, конечно, необитаем, это мы вроде как усвоили, но куда-то ведь этот чёртов янки подевался – или же кто-то его подевал?
– Да, of course, – снова услышал Андрей. – Отличный ход, застрелить меня. Я слева. Careful.
Андрей повернулся налево, одновременно торопливо вешая автомат обратно на плечо. Он увидел Нэддона, который стоял в расщелине, скрытый почти по шею.
– Упал, что ли? – спросил Андрей, приближаясь плавными скачками.
– Нет, – неожиданно коротко и каким-то другим голосом ответил техник. – Эндрю, послушай. Ты помнишь, вокруг «Ноги» такая же штука была?
Он указывал на коричневую полосу на черном грунте, похожую на окалину. Андрей присмотрелся.
– Похоже.
– Ну и ну, – сказал Нэддон раздельно и старательно. Десантнику очень хотелось спросить, что это значит, но он удержался. Ясно же, что опять показывает ему образованность свою. Интересно, лейтенант Мальцев также гнобит своего американца?
– Было бы хорошо, если бы ты выкинул твою пушку, – сказал техник, выбираясь из расщелины. – А то похоже, будто ты есть мой конвой.
– Не надо было свой забывать, – заметил Андрей.
– Я не забывать, – огрызнулся Нэддон. – Я его намеренно оставить на вашей «табльетка».