Машинально прикурил новую сигаретку, взглянул на экранный календарь. Часы показывали четверть шестого 12 июня 2061 года.
"Темпоральное поле не может действовать избирательно. Почему же в противофазе погиб только один член экипажа? И как быть с гарантированными 1500 лет жизни для другого?" — Подумалось мне.
Нехитрый расчет выдавал результат: 2061–2014 = 47. Скорее всего, оставшиеся 1453 года отняла термальная противофаза. Благодаря полученным цифрам можно легко рассчитать скорость "Дерзкого" в момент катастрофы, для этого достаточно найти в Интернете нужную формулу. Но я не стал искать, предположив, что в минуту опасности юноша-киборг рискнул собой, чтобы его спутница смогла вернуться на Землю. Она вернулась и что-то такое поведала людям, что международная организация тут же наложила табу. Что же рассказала Бабаня людям? Есть тайны, которых лучше не знать, пока не настанет для них время.
Топорков с опаской выглянул из-за валуна, потом наклонился ко мне и что-то прокричал сквозь стекло шлема.
— Что? Ничего не слышу! — в ответ проорал я и постучал по своему шлему в районе наушников, которые сейчас изрыгали треск и вой.
Инженер-механик отщелкнул застежки и откинул шлем. В этот момент со стороны станции грохотнуло и мы синхронно пригнулись. Еще через пару секунд на нас сверху обрушился черный ливень.
Я немного переждал, потом вспомнил что почвопатрон у нас был только один, и тоже откинул шлем.
Топорков перчаткой утер с лица черную жижу, заморгал глазами и начал отплевываться.
— Что? — переспросил я.
Топорков еще раз вытер губы и ответил:
— В гидрораспылитель, говорю, она заряд с почвой зарядила… Тьфу, чтоб ее…
Послышалась близкая возня и к нам за валун по-пластунски вылез командир. Оказавшись за нашим укрытием, Еремин присел, удивленно посмотрел на черное лицо Топоркова, потом на меня, и нехотя тоже снял шлем.
— Ну, что будем делать, товарищи колонисты? Какие будут предложения? — спросил Еремин и сам же ответил. — Вариантов масса: можно сесть на электродрезину и рвануть на "Вымпел-6" (всего-то четыреста кэмэ, к утру будем там); можно попробовать вырубить у кибера приемо-передатчик и голосовым управлением приказать ему вырезать шлюзовую дверь станции (но это уже порча казенного имущества, Иваненко из бухгалтерии будет рвать и метать)…
— Можно еще пеноплазой выложить на грунте большие буквы SOS, метров по пятьдесят… — нетерпеливо подсказал я. — Через двое, максимум через трое суток заметят с орбитальной.
— Можно еще перестать острить, и проникнуться серьезностью ситуации. — строго сказал Еремин и повернулся к Топоркову — Сколько еще таких станций? как наша, на Марсе? И — вообще? — он поднял указательный палец вверх, к глубинам космоса.
— На Марсе — девять. Вообще же…. м-м-м… сотни две.
— Во-от… — значительно протянул командир, — Вполне может быть что ровно сейчас или ближайшее время двести экипажей окажутся в такой же ситуации, как мы. А может и намного хуже. Поэтому для начала надо попробовать разобраться, что произошло. Или как хотя бы — собрать максимально больше информации.
На этих словах Еремин снова выразительно посмотрел на Топоркова.
Тот пожал плечами и устало процитировал:
— ПАССАТ-2, Планетарная Автономная Станция Сопровождения Аграрного Типа, вторая модель. Производится с 2051 года на базе боевой машин, по конверсионной программе. Конверсия включает: демонтаж вооружения и ходовой части…
Да, с демонтажем вооружения — это нам здорово повезло, подумал я. Хотя даже будь она только с колесами — укатала бы нас в грунт давно. В рыжий песочек — его еще тут навалом.
— …за весь срок эксплуатации парка машин сбоев выявлено не было…
— Это я и без тебя знаю. — нетерпеливо оборвал его командир. — Ты лучше скажи, что у нее с мозгами стало!
— С мозгами у нее должно быть все в порядке. Там старая добрая электроника, а не эти, — инженер-механик покрутил пальцем у виска, — нейрокристаллы. Тройное резервирование, по мажоритарному принципу. Если что "не так", то она просто отключится. А раз она работает, то станция исправна.
— Так какого же черта она такие фортели тут выдает?! — Еремин яростно мотнул головой в сторону станции.