Ну, кажется, все уже рассказал, а на самом деле еще больше осталось за пределами сказанного, в первую очередь тот особый, трогательный дух рабочего коллектива, взаимоотношения непростых, но смелых людей, объединенных одной для всех целью — труда на всеобщее благо. Конечно, все это они могут видеть и здесь на Земле, в своем поселке, артели, на предприятии, в научном или творческом коллективе. Теперь ведь не те времена, которых уже не застал отец, но рассказывал дед, когда работали каждый за себя и ради прибыли третьего — эпоха постиндустриального рабства, неравенство, возведенное в принцип. Впрочем, на планете так еще живут многие и даже на Марс с собой принесли эти идеи, хотя говорят, они плохо приживаются в суровом пока еще климате красного мира.
На комбинате первым кого он увидел, был, конечно же, Сабырбек. Несмотря на то, что карантин прошел во время полета, осмотреть прибывших он был обязан.
— А, Лебедев! — хитрым прищуром узких глаз улыбнулся доктор, — Помню, помню. Вернулся, значит.
— Ну да. Видимо подхватил все же ваш вирус…
— Какой вирус? — тут же посерьезнел Сабырбек, — Ты болен?
— Да нет, ну помните, вы говорили про открытый вами космический вирус, что он не дает тому, кто им заболел остаться на Земле, тянет его обратно в космос?
Сабырбек задумался, потом как-то уже по-грустному улыбнулся:
— А, припоминаю, да… Ну что ж все ясно теперь, сочувствую.
— Да, ладно, почему сразу сочувствуете? Разве это так плохо? Вот вы, тоже, судя по всему, даже и не улетали отсюда.
— Вот это и грустно, Лебедев… Вирус этот оказался серьезней, чем я думал, прямо-таки смертельным.
— О чем вы говорите?
Доктор о чем-то задумчиво помолчал.
— Запроси выход на поверхность и подготовь для меня скафандр, а я с осмотром закончу и покажу кое-что тебе. В тень как раз выйдем…
Готовясь к выходу заинтригованный Игорь, не переставая, думал, что же такого хочет ему показать доктор. Навряд ли знакомый до фрактала пейзаж или технику. И в самых смелых предположениях он не смог предположить, что это будет могила.
— Колыванов Виктор Петрович, — прочитал Игорь на отлитой в вакууме черной стальной плите с большой пятиконечной звездой и надписью СССР и ахнул, — Петрович! — стал читать дальше, — химик-технолог высшего разряда, 2012–2061, вечная память тебе в наших сердцах, дорогой товарищ. Немного до пятидесяти не дожил… Отчего он умер? Сердце? Накопил радиации?
— В общем нет, показания были у него не критичные, он проходил все требуемые процедуры, профилактику, в земных отпусках был… Нет, но я думаю он в целом слишком долго пробыл в космосе, с двадцати пяти лет работал на Луне, на Марсе, на Весте, наконец, и его организм попросту устал без Земли. Моя вина, теперь внимательней у всех за биометрией смотрю, в приказном порядке даже отсылаю на Землю досрочно…