Выбрать главу

— Да, понятно. Вы поэтому мне показали могилу, доктор, хотели предупредить, чтобы я не увлекался?

Сабырбек отработанным легким прыжком приблизился к нему, визор скафандра не позволял видеть, но Игорь почувствовал на себе его пристальный взгляд и затем услышал голос в наушниках.

— Ничего тебе не понятно, Лебедев. Ведь это первая наша могила вне Земли! До этого умерших всегда перевозили хоронить в землю, у американцев, работающих на Луне и Марсе, это даже в контрактах прописано, а он сам мне сказал, чтобы здесь. А ведь у него дети, даже внуки, друзья на Земле, которые захотят посетить могилу. Понимаешь? Мы теперь по-настоящему пустили здесь корни. Могилы нельзя просто так забыть или бросить, они взывают…

Игорь ошарашено молчал, думая, что доктору и самому пора в долгий отпуск на Землю и в то же время не мог не признать всю мощную значимость его слов. Подумать только, ведь теперь кто-то уже может сказать, что на Весте у него похоронен дед и надо бы в следующее благоприятное расположение, выбраться, навестить могилку. М-да, ну и время настало им жить.

Incognito 039: Это только сон…

Холод сковывал и упорно не давал уснуть. Ознобная дрожь выматывала так, что хотелось скулить, но Антон, сжав зубы, заставлял себя молчать, чтобы не разбудить Сашу и Ирину. Укрыться было нечем: остальные ребята уже заботливо соорудили себе гнездо из всех валявшихся в подвале лохмотьев, но даже в нём зябко сворачивались калачиками во сне. Лохмотья воровали у нищих, облепивших днём Ивановскую церковь. С наступлением декабря их стало ещё больше, и зачастую живых невозможно было отличить от мёртвых — они так и замерзали с жалостливо протянутыми руками, обезумевшими ввалившимися глазами и открытыми ртами. У некоторых в руках застревали хлебные крошки, и Антон, бывало, приняв такого нищего за труп, принимался тайком эти крошки выковыривать, когда обтянутые тонкой кожей кости рук начинали вдруг сжиматься, не давая ему добычи.

В этот день он не ел даже крошек, и потому к ознобу примешивалось мучительное чувство голода. Единственным способом обмануть это чувство был сон, но уснуть до того, как голод окончательно разыграется, удавалось не всегда. Глупо было надеться, что ему это удастся сегодня, если, героически нарушая комендантский час, Антон только что прибежал домой, в их родной подвал с первой в своей жизни партизанской вылазки.

Он лежал и смотрел в потолок — грязный, покрытый тонким ледяным слоем, в котором читались замёрзшие выпуклые капли воды. А ещё в подвале было одно неоценимое богатство — ржавая труба. Из её кусков можно было делать железные пульки, и, когда к подвалу по довоенной привычке слетались птицы, обстреливать их из смонтированного из той же трубы ствола, снабжённого специальной резинкой. Ещё живые, но израненные, подстреленные птахи начинать истошно кричать, хлопали крыльями, разбрасывая на снег перья и капли крови. Они с Сашей наперебой бросались к добыче и добивали птиц. Антон помнил, какую истерику закатила Ирина, когда ей первый раз было предложено пожарить голубя.

— Ты женщина, ты должна уметь готовить, — авторитетно заявил Саша.

Готовить семилетняя Ира не умела, но дело было даже не в этом. В ужасе смотрела она мягкое, тёплое ещё птичье тельце с неестественно откинутой головкой, и плакала, мелко и беззвучно трясясь. Саша махнул рукой и принялся разводить костёр.

Однажды кровь на снегу у подвала заметили американцы, залезли внутрь, нашли лежанку из лохмотьев и подожгли её. Запах гари потом долго не выветривался. Ребятам повезло, что все они в тот момент промышляли на рынке, торгуя газетами. Несколько ночей после этого случая Саша организовывал дежурство по ночам, боясь, что враги вновь вернуться сюда проверить, чьё гнездо разворошили…

Антон вздрогнул и проснулся. В помещении действительно было очень холодно — отопление на космической станции то и дело выходило из строя, не приспосабливаясь к резко сменяющемуся климату Марса. Наверное, из-за озноба ему и приснился сейчас этот отрывок из далёкого детства — той страшной войны, которая застала его ещё восьмилетним мальчишкой. Последнее время она снилась ему всё реже, и то урывками, щадяще выбрасывая из памяти самые страшные картины убийств. Гуманизмом пришлые "демократы" не отличались, и Антону с друзьями пришлось испытать это на собственной шкуре.

Единственное, за что Антон и его соотечественники могли быть благодарны американцам — это только лишь за то, что те так и не решились применить ядерное оружие, справедливо полагая, что подобная война сотрёт с лица земли всё человечество. Ободрённые "оранжевым" бунтом, истощившим и без того хрупкую на тот момент Россию, они решили захватить обширные просторы страны "по старинке", при помощи бомбардировок и сухопутных войск. Просчитались захватчики только в одном — они не ожидали, что на помощь изрядно потрёпанной за предыдущее двадцатилетие "Рашке" придут те, кто по всем законам жанра должны были её ненавидеть. Разве мало было сделано для того, чтобы Украина, Белоруссия и другие страны начали считать Россию оккупантом и источником кровавой диктатуры? И всё же почему-то вопреки всякой логике война охватила всё пространство бывшего СНГ, заполыхала, разлилась кровавой лавой по огромным территориям, вплёскиваясь в каждый дом, в каждую судьбу, в каждое сердце.