Каждый раз, летя с Цереры на Марс, не смотря на то, что я возвращаюсь к любимой женщине и ребенку, я чувствую что-то вроде тоски. Я полюбил эту маленькую планету. Полюбил ее ледяные долины. Полюбил ее не простой нрав и людей, работающих здесь со мной. Я знаю, что это мой дом, и тут я останусь до конца своей жизни.
Возможно, я погибну здесь – задохнусь из-за разгерметизации скафандра, замерзну во льдах, не добравшись с данными разведки до наших корпусов, буду убит метеоритом во время обхода инженерных строений, или смерть найдет меня в каком-то другом обличии, но я буду счастлив – я нашел свое место.
2061 год – это год, изменивший мою жизнь, и словно нашкодившего щенка, подтянувший меня за шкирку и ткнувший носом в неосуществленную мечту. Но именно в 2012-ом ты смог ее выразить, а спустя сорок девять лет, она была замечена и наконец, перешла в статус «сбывшаяся».
Что бы ни случилось – делай, то, что должно, и Церера обратит на тебя свой взор. Сей зерна, не смотря на состав почвы – песок или глина, чернозем или цельный известняк – где-нибудь обязательно взойдет тот самый росток, ради которого ты здесь и находишься. Удачи, Лука! Когда-нибудь Церера заметит тебя!
Агниев Кристиан
089: Дитя Марса
Корпус корабля сотрясала мелкая дрожь. Со стороны правой палубы раздался протяжный скрежет, и гидравлические домкраты намертво защёлкнули штифты на обшивке судна. Несколько секунд тишины, затем заработала лента, буксирующая корабль к ангару, в сторону от посадочной площадки.
«Выход 4Д, — раздался долгожданный женский голос из динамика, — Уважаемые пассажиры, космическое судно совершило успешную посадку на космодроме Энио-3 на планете Марс. Марсианские сутки составляют 24 часа 38 минут, годовое обращение – 687 дней, ускорение свободного падения – 0,378g. Местное время – 16 часов 36 минут. Убедительная просьба не покидать пределы купола самостоятельно без сопровождения. По всем вопросам вы можете обратиться к информационному терминалу или любому работнику в зале прибытия. Информируем вас о том, что ремни безопасности не позволят вам вставать с кресел до прибытия корабля в стояночный ангар. На выходе с космического судна каждому будет выдан мобильный дисплей и стандартный колониальный костюм. Благодарим за внимание, желаем продуктивной и приятной работы».
Слушая в половину внимания, я задумчиво растирал ноющую шею. В космические полеты допускали лишь физически здоровых людей, прошедших специальную подготовку перед полетом. Такая подготовка занимала не один месяц. Перед своим назначением в исследовательский марсианский центр, мне это казалось нелепым, но теперь я мысленно благодарил дальновидных медиков, не выдающих разрешение на полет никому до получения сертификата о прохождении курса тренировок. Сейчас, в окно противостояния Земли и Марса, десятки кораблей с грузами и людьми устремились навстречу друг к другу. Благодаря космическим станциям, имеющим промежуточную орбиту, явление противостояния стало не столь значимым, как на заре колонизации. Но и сегодня упускать подобную возможность было нецелесообразно. Многомесячный полет в невесомости становился настоящим испытанием даже для физически крепких и психически устойчивых людей.
Наконец зажглись зеленые огни на информационном дисплее, и посадочные ремни безопасности звонко отстегнулись от груди. Стремительно шурша, словно гигантские змеи, они скрылись под корабельными креслами. Люди осторожно вставали, наслаждаясь гравитацией, забытой в процессе долгого полёта. Ежедневные тренировки мышечной системы в пути не позволяли атрофироваться мускулам ног, но большинство пассажиров поднимались с трудом, а иные вовсе тяжело оседали назад в кресла, не в силах встать. Чувство равновесия и ощущения тела в пространстве требовало нового привыкания в условиях гравитации планет.
— Евгений, надеюсь, свидимся, — Улыбнулся мужчина, встающий с соседнего ряда, — Спасибо за игру. Когда-нибудь всё же смогу тебя победить.
Я рассмеялся. Седовласый специалист по зерновым за весь полёт так и не смог победить меня в шахматы.
— Меня подберет пилот. До встречи, удачи с гречихой.
Многомесячные космические перелёты сближают людей. Вероятно, благодаря кропотливой выборке психологических типажей, за время путешествия не возникло ни одного серьёзного конфликта на борту корабля. Но было и другое объяснение: пассажиры испытывали невообразимое одиночество, день за днём наблюдая в иллюминатор лишь холодные и чуждые звёзды на тёмной вуали космического мрака. Холод космоса объединял людей, заставляя их преодолевать бездну мелочных личных различий. Каждый, встретившийся с космической мглой лицом к лицу, уже никогда не возвращался прежним.
Люди, сблизившиеся за время полёта, прощались на выходе из корабля, покидая космическое судно группами по пять-семь человек. Слабая гравитация Марса позволяла пропускать восстановительный этап привыкания, проводившийся в обязательном порядке по прибытии на Землю. Здание космопорта по земным меркам выглядело карликовым: зал ожидания, составляющий в радиусе всего несколько сот метров, восемь крытых ангаров и два внешних прохода к стартовым площадкам. Я взял колониальный костюм, информационный планшет и сделал шаг на эскалатор. Ощущая слабость в ногах, я крепко держался за композитные поручни, испускающие слабое тепло.
Информационный пульт, располагавшийся у нижних ступеней подвижного трапа, указывал пути к железнодорожным посадочным станциям. Две дороги вели в город-сад, ещё несколько – в исследовательские научные центры. Для всех прочих пунктов назначения использовались воздушные суда – марсианские флаеры.
— Запрос информации. ИХвальский Андреймя: Евгений Самир Горов. Экзогеолог. Личный номер: 1286-7П.
— Добро пожаловать на Марс, Евгений Горов. Ваш пилот – Анастасия Тэя Каннон. Посадочная площадка 6-A. Ожидайте в зале прибытия, флаер зарегистрирован, приземлился двадцать минут назад.
Указав место доставки багажа и переодевшись в теплый облегающий костюм колониального типа, я устроился в мягком кресле у окна, выходящем на стоянку флаеров. Над дорожкой, проложенной поверх отопительных установок, клубился водяной пар. Поднимаясь достаточно высоко, клубы пара быстро охлаждались и осыпались ледяными иглами на ржавый песок по обе стороны дорожки. Пейзаж выглядел пустынным и крайне недружелюбным.
Чувствовалась сильная усталость, словно во сне мысли тянулись медленно и вяло. Сонно наблюдая за тем, как снаружи взмывает белоснежный флаер, разбрасывая ледяные снежинки во все стороны, я внимательно прислушивался к своему организму. Существует особый рубеж, на пороге которого тело решает: заболеть ему или выздороветь. Сейчас я чувствовал, что акклиматизация пройдёт без последствий, хоть и потребует определённого времени.
Поднявшись на ноги, я потянулся. Сустав в плече предательски хрустнул, заставив меня сморщиться от боли и повернуть голову в сторону противоположной стены купола. Лишь теперь я заметил, что с внешней стороны поликарбонатного стекла находится человек. Прижавшись спиной к металлической колонне, стояла молодая девушка, одетая в светящийся тонкий сарафан. Руки и ноги незнакомки казались полностью свободными от одежды, а лицо скрывала падающая мягкая тень со стороны атмосферного шлюза.
Не рассчитывая на ответ, я постучал по стеклу. К моему удивлению, девушка легко развернулась на рыхлом песке лицом к прозрачному куполу и несколько раз стукнула в ответ. Её глаза скрывали защитные очки, а переносицу обхватывало пластичное дыхательное устройство.
Жестом указав, что собирается войти внутрь, девушка скрылась за восходящими потоками пара, и вскоре послышался свист выравнивания давления в атмосферном шлюзе. Двери распахнулись и девушка подлетела ко мне, на ходу снимая очки и демонстрируя ровные ряды мелких белых зубов.
— Евгений Ваше имя? Зовут меня Анастасией. Тея Каннон, учитель классов младших. Пилот Ваш на сегодня.