Возвращаясь после работы в сад под куполом на Арес-8, я часами смотрел фильмы об этапах будущей эволюции атмосферы и биосферы Марса. Я наблюдал как за какие-то десятки минут из пустынь образовывались океаны, как мхи и лишайники оплетали своими корнями голые скалы, дробя породу, создавая почву для растений. Им на смену приходили морозоустойчивые сосны и ели, опыляемые ветром. Кратеры заполнялись дождевой водой, становясь озёрами, с гор срывались водопады. Люди купались в них без защитных костюмов, небо постепенно окрашивалось в голубые тона. На орбите Марса вырастали защитные экраны, оберегающие жизнь от солнечной радиации. Фильмы повествовали о длительном времени периодом в сотни лет, так далеко, как тянулась фантазия человека. Фантазия творца, ежечасно памятующего ради чего он трудится. Это ни сколько не напоминало социальную пропаганду, казалось, будущее даже ближе, чем это мимолетное и такое призрачное настоящее с голыми пустынями и морями, лишёнными воды.
Время шло, а я все чаще ловил себя на мысли, что думаю об Анастасии. Вопреки данному обещанию, она не прилетела меня навестить. Делать информационные запросы и навязываться ей мне не хотелось, а никто из моих коллег её лично не знал. Население Марса месяц от месяца росло, все чаще прилетали не только ученые, но и обычные люди в поисках нового дома. Ещё полгода назад я не верил, что можно променять теплые моря и удобную жизнь на безжизненные равнины. Лишь здесь во мне родилось трудно объяснимое чувство радости, что я сам прикладывал руку к созданию нового мира. Мира, который мы строим вместе.
На восьмой месяц пребывания на красной планете мне предложили участвовать в разработке штрека недалеко от американской базы. Города Марса давно стали международными, но некоторые из специализированных исследовательских центров все ещё носили на себе бремя флагов, которые здесь уже ничего не значили. Политические центры переставали играть роль в этом мире.
Когда наш флаер заходил на посадку, я обратил внимание на странную статую, выбитую пневматическим долотом из марсианского базальта. Скульптура изображала бегущую девушку, сжимающую в руках боеголовку. За спиной каменного изваяния, укрывшись руками, сидели дети. Несколько женщин прижимали их к своей груди, словно стараясь защитить от опасности.
Я вопросительно посмотрел на пилота, но тот только пожал плечами. Несчастные случаи на Марсе не были редкостью, каждый день приходили сообщения о несчастных случаях, ранениях и жертвах. Но этот памятник не был поставлен в память о погибших. Он прославлял героизм.
Мы вышли из флаера и я махнул рукой, показывая, что скоро догоню своих коллег. Дождавшись, когда они скроются за воротами шлюза, я осторожно подошёл к памятнику и внимательно осмотрел. На красном постаменте матовым серебром сияли выгравированные строки стихотворения на русском и английском языках.
Всего восемь строк, читая которые, я упал на колени не в силах сдержать скорби.
Я снял с головы шлем, и коварный холод объял тело. Мои слезы падали в песок, превращаясь в ледяные звезды, а сильные порывы ветра жестоко трепали волосы. Глаза щипали и слезились, я задерживал дыхание, слушая как громко, словно колокол, бьётся страдающее сердце. Отойди в сторону от этого места – я был бы уже мёртв. Но здесь, я знал, у меня есть несколько десятков секунд, чтобы отдать последнюю дань прекрасной дочери Марса.
Одев шлем и встав на ноги, я обвел взглядом долину, на которую смотрела и к которой бежала Анастасия, выбитая из камня. Ту долину, по песку которой когда-нибудь потекут реки, и на которой, устремляясь вверх, вырастут деревья. Быть может, этот памятник сохранится до тех пор. И тогда она сможет отдохнуть под тенями вековых сосен и почувствовать прохладный вечерний бриз, дующий с моря – как она и мечтала…
Хвальский Андрей
095: Летняя практика
Пневмодорожный состав бесшумно катил по привычным родным просторам. В купе ехали двое: молодой человек, по виду студент, и мужчина средних лет.
Молодой трещал без умолку, его спутник произносил свои фразы веско, со знанием дела, тоном наставника.
— Василий Иваныч, я так рад, так рад наконец-то откусить настоящую ленинградскую булочку! А этот краснодарский чай просто сводит меня с ума! Надо еще заказать по пневмопочте «жигулевского» и воблы из вагона-ресторана. Через пару минут холодная запотевшая бутылка с характерным легким свистом оказалась на столе, за ней приземлилась золотистая вобла.
— Что надоела буржуазная еда за лето, Петька? — бросил старший.
— Да сил уже никаких нет терпеть это ГМО и консерванты, Василий Иванович! Несколько раз порывался «аварийную кнопку» нажать, но тогда бы Вы мне практику не засчитали. Пришлось бы проходить ее по новой, без практики зачета не поставят. Кстати, я захватил с собой несколько презентов, бутылочку «Кока Колы» и «Сникерс».
— Во-первых, Петька, учись снова говорить по-русски, а во-вторых, выкинь эту отраву в мусорный бачок.
— Жалко. Эта, как вы выразились, «отрава» эквивалентна 3 часам работы на сосисочной фабрике или 4 часам в «Макдональдсе» или…….
— Так что же ты, Петька, за три месяца не смог даже младшим менеджером стать? — перебил его старший. — Больше трояка тебе не поставлю.
— Не пойму я все же, Василий Иванович, зачем нам на 144 году советской власти отдавать столько учебных часов изучению этой дурацкой архаичной буржуазной модели, да еще проходить кошмарную практику в зоне Капленд по реальному буржуазному моделированию с риском, между прочим, для молодой жизни и здоровья. Достаточно было просто посидеть месяц в имитационном пространстве…
— Не смеши меня Петька! Во-первых, каждый студент может в любой момент нажать на «аварийную кнопку». Во-вторых, случись чего, тебя быстро поставит на ноги советская медицина, а в-третьих, ты должен все это своей жо. ой прочувствовать. Так в министерстве образования решили, постсоветский временно капиталистический период подтверждать только реальной практикой со 100 % коэффициентом подобия. 70 лет назад советский народ уже чуть было не сбился с пути, а все потому, что забыл про реальные ужасы капитализма, возжелал его всей душой. А как только ужасы настали, пришлось приложить немалые усилия для того, чтобы вновь нащупать верную историческую почву, Петька. С тех пор нашим Всеобщим Советом принято решение всех студентов, достигших 18 лет, отправлять в лагерь реального буржуазного моделирования. Служба в армии заменена для них на когнитивно идеологическую подготовку с 2040 года.
— Да знаю я, Василий Иванович, на зубок уже выучил, лучше бы больше часов на «Ориентирование во Вселенной» или на «Марсианские раскопки» выделили.
— Вот именно для того, чтобы так не говорили и выдумано буржуазное моделирование, Петька. Думаешь, во Всеобщем Совете дураки сидят? Там большинство тех, кто в 2017 году обеспечил Великий Исторический Перелом, создал Новый Союз. И произошел перелом, как ты знаешь, не в результате космических сражений, а в битве за умы людей, в результате Большого Ноосферного Взрыва. Впервые после Маркса и Ленина была создана Обновленная Теория Коммунизма, которая в короткий срок овладела сознанием населения на двух третях земного пространства, а ныне почти полностью господствует и в ближнем Космосе.
— Одного я не понимаю, Василий Иванович, откуда берутся люди, населяющие «имитационную буржуазную колонию»? Это же бесчеловечно оставлять их, пусть и по доброй воле, пусть и бывших эксплуататоров, пусть и всяких там либерал дарвинистов, как тараканов в банке, предоставленных самим себе и собственным безумным теориям. Среди них попадаются совсем еще молодые люди.
— Понимаешь в чем дело, Петька, наши ученные считают, что существуют так называемые «генетические либералы», для которых неприемлемая, с нашей точки зрения, среда обитания является органичной, как болото для кикиморы. К тому же, советские юристы ввели для особо опасных экономических убийц и бывших «эффективных менеджеров» параграф «Джона Сильвера», позволяющий заменить реальный тюремный срок на изоляцию в зоне Капленд. Наши врачи проводили опыты. Сколько, например, сортов колбасы необходимо таким больным для счастья? Эксперимент прекратили на 2001 сорте, колбасы не осталось, а пациенты требовали все больше и больше разнообразия! Решили, что гуманнее предоставить таких людей самим себе. Они неплохо шьют джинсы, варят жвачку, валяют колбасу, создали себе 200 партий и парламент, у них в обращении 10 валют, имеется 1000 страховых компаний и 2000 юридических фирм, 50 банков, 15 бирж, выходит 30 общеобразовательных глянцевых журналов и все это на миллионное население Капленда.