Левая рука у дедушки все еще была подвешена на таблах, но он уже свободно двигал пальцами. Синяки под глазами сглаживались, лицо молодело, а волосы, удивительное дело, темнели.
Предмет в руке у дедушки был продолговатый и овальный, с выпуклым стеклом с одной стороны и сужающийся на конце с другой. Еще он был полностью из дерева, хотя делать что-либо из деревьев перестали лет двадцать назад. Лариса смутно помнила какие-то картинки и статьи, которые изучали на уроках истории или астрономии. Внимательно приглядевшись, она попыталась угадать.
— Микроскоп?
— Телескоп! — гордо сообщил дедушка. — Я сделал его в девяносто пятом году.
— В тысяча девятьсот девяносто пятом? — уточнила Лариса. — Вам тогда было… четырнадцать?
— Как тебе сейчас.
— Мне почти пятнадцать, — насупилась Лариса. Пятнадцать – это был взрослый возраст, тогда как четырнадцать – какое-то слишком детское число.
— Прости, не хотел тебя обидеть. — Дедушка помог Ларисе перенести продукты на кухню, потом вернулся в зал и положил телескоп на стол.
— Отвезешь его в Музей Истории, хорошо? — попросил он. — Я обещаю уже год, а никак не соберусь. То операция, то вся эта тягомотина…
Лариса заинтересованно дотронулась до деревянного бока телескопа. Он был гладким, но покрытым мелкой сетью трещинок. А еще теплым.
— Вы смотрели через него на звезды?
— Да. На Марс. Не веришь? — дедушка рассмеялся, — А ведь тогда для детей это был лучший способ увидеть звезды. Представляешь, когда мне исполнилось четырнадцать, мама подарила большой астрономический словарь, это была большая такая книга с темно-синей обложкой. В ней было множество фотографий, картинок… обычных, статистических картинок. Но они меня заворожили. Я и до этого часто смотрел на звезды, все размышлял – а живет ли там кто-нибудь, а каково это – лететь в темноте, в пустоте, в полном и бесконечном одиночестве. Читала Бредбери, Стругацких? Нет… А я читал… И мне казалось, что нет ничего лучше, чем отправится в полет к звездам… Так вот, так, в этом атласе, была инструкция, как сделать телескоп в домашних условиях. И я, конечно же, загорелся.
— А чего тут загораться… — пробормотала Лариса, — Заказ сделали, доставку оформили… и все.
— Видишь это большое стекло? Я его искал два месяца. В аптеках просто так не купить было – или дорого, или нет в наличии. Пришлось сдавать бутылки и копить на обедах.
— Что делать?
— У вас школьные обеды бывают? Лариса кивнула.
— Только как на них копить? Это же бесплатно, подвозят в класс, раздают… С бутылочкой компота.
Дедушка улыбнулся так, будто знал много страшных тайн прошлого. Лариса даже немного обиделась.
— И вы его прямо сами смастерили? — она повертела телескоп, посмотрела в него, направив на окно, но ничего, кроме мутной синевы, не различила.
— Папа немного помог, — признался дедушка. — Я бы сам с деревом не справился. Деликатный материал… Но ты неправильно смотришь. Надо ночью, в безоблачное небо, на звезды.
— И что-то видно?
— Марс точно видно. И все кратеры на Луне.
— А лунатиков?
Так называли первых лунных переселенцев, которые много лет назад основали колонию под эгидой СССР.
— Лунатиков тогда еще не было, — сказал дедушка. — А вот в марсиан я верил… И так хотелось слетать… Дедушка взял у Ларисы телескоп и аккуратно его упаковал.
— Только, чур, до вечера. Они ждут. — Предупредил он.
— Конечно, — Лариса с готовностью взяла упаковку подмышку. — А зачем вы его отдаете? Почему не оставите? Дедушка пожал плечами.
— Попросили, — сказал он, — Мне-то он зачем? А для Музея важно. Понимаешь, Ларис, в этот телескоп когда-то давно смотрел Глеб Иванович Мартынов. Лариса и сама не заметила, как приоткрыла рот от удивления.
— Глеб Мартынов? — уточнила она. — Тот самый?
Каждый школьник знал, кто он такой – изобретатель Купола, первый человек, высадившийся на поверхность Марса. Герой Справедливой Республики!
— Вы его знали? Вы ему давали… смотреть?
— В некотором смысле, да, — улыбнулся дедушка. — Дело в том, что Глеб – мой сын.
— Вы шутите, — уверенно заявила Лариса. — Все знают, что Глеб Мартынов… что у него… Что он…
Лариса запнулась. Действительно, о родителях Глеба Ивановича в школе как-то не рассказывали. В книге о его детстве не было родителей… вернее, они были, но разве ж кто-нибудь о них читает? Ведь это так неинтересно… Дедушка улыбнулся.
— Глеб хотел стать поваром, — сказал он. — До пяти лет, насмотрелся передач по кулинарии, бегал с помидорами, яйцами – мешал что-то в кастрюльке. А потом как-то раз я взял его с собой на крышу и показал в телескопе звезды…
Ларисе стало неловко. Она, честно говоря, все еще сомневалась. Это было странно. Глеб Мартынов считался гением. Его фотография выскакивала на заставке каждого учебного пособия. Воплощение справедливости и все такое. Легенда… А здесь – дедушка, собачка… из кухни пахнет яичницей, старые книги, ошейники, трость. Обыкновенно, старо и совсем не героически. Разве так должен жить отец покорителя космоса и изобретателя?
— А вы не шутите? — спросила Лариса прямо.
Дедушка улыбнулся, ушел в комнату и вернулся со старой, еще не цифровой, фотографией в рамке. Где-то он ее откопал, на полках… Рамка была шершавой, деревянной. С фотографии смотрели на Ларису два молодых человека. Один, без сомнения, Глеб Мартынов – двадцатилетний юноша с копной мокрых, соломенных волос. Второй – очень молодой дедушка, мускулистый, вихрастый. Оба стояли на берегу темного моря, под лучами жаркого летнего солнца. Оба улыбались. И было в них что-то общее, что-то очень похожее…
— Я всегда мечтал слетать на Марс, — сказал дедушка, — Но полетел Глеб. Справедливо?
— Не знаю. Не очень.
— А я думаю, что справедливость есть. Я воспитал его таким, чтобы было не стыдно. И я очень рад, что даже пятнадцатилетние девочки замирают в восторге от его имени. Лариса смутилась.
— Я не замираю, — сказала она, — Но он ведь действительно… герой. Дедушка засмеялся.
— Задорный был мальчишка. Дрался во дворе, ломал игрушки, сам пытался разобрать велосипед, который подарили ему на двенадцать лет… Ну, так как? Отнесешь телескоп?
— С удовольствием!
3
Пожилая женщина из Музея Истории подтвердила, что это телескоп отца Глеба Ивановича Мартынова.
Женщина вяла Ларису под локоть и, со свойственной многим работникам музея настойчивостью, повела девочку по музейным залам. Здесь был и зал Старого Мира, и Президентский зал, рассказывающий о недолгой эпохе президентства в России. Зал Справедливости и Нового Государства был очень большой, из него идейно выходили Залы Новейшей Истории, один из подотделов которого назывался «История Освоения Марса».
— Видишь, Лариса, — говорила женщина, — Вот, первые шаги наших соотечественников. Вот, чертежи Глеба Мартынова, его революционная разработка по Куполам. Вот здесь, видишь, реликты его детства. Первый планшетный компьютер, сканер, игровая приставка, книга по Астрономии, и, наконец, вот здесь будет стоять телескоп.
Лариса осматривала старинные предметы, такие далекие и, одновременно, такие близкие. Связывающая ниточка между прошлым и будущим. Как странно-то… Вот, телескоп из дерева, а вот – чертежи в 3D и виртуально работающая модель Купола. Вот – детский скафандр, а вот – первая разработка костюма для жизни под Куполом. Тоже, кстати, изобретение Глеба Мартынова.
— Вам известно, что Глеб мог и не изобрести Купол? — спросила женщина, — В две тысячи двадцать втором году, когда Глебу было всего десять, встал вопрос об освоении Марса. Почти все Европейские страны, и Россия в том числе, собирались свернуть программы по освоению космоса. Финансирование резко сократилось. Только после справедливой революции, через семь лет, решено было возобновить разработки…. И угадайте, кто первым пришел подавать документы в Университет Космоса?
— Глеб?
— Да. Его привел дедушка, — улыбка у женщины была светлая, искренняя. — Передавайте ему привет. Скажите, что не забываем.