— Гензо Антарес, 00076425646.
— Ка. Просто Ка. Ты один летишь?..
Эта приключенческая история, случившаяся в 2061 году, рассказывает о реальных событиях. И, как многие истории того времени, она начинается немного с места в карьер – со встречи двух молодых людей, совершенно не чаявших оказаться в центре внимания.
Они с любопытством разглядывали друг друга, предвидя долгое знакомство. Землян на Медузе было 319, но неполноправных – только они двое. Тот, что старше, улыбнулся. Губы чуть изогнулись, как бы нехотя, но глаза сразу оживились искрами, бликами. У него были вьющиеся пепельно-русые волосы до плеч и кончик носа хитрый, как у лисы.
— Точно. Тебя, я так понимаю, можно не спрашивать?
— Угу, — ответил Ка.
«Термоджинсы, зеленая толстовка порвана на плече, рост метр восемьдесят пять. Вес, наверное, 70, лет, наверное 19. Глаза яркие». — Он пока не мог понять, нравится ему собеседник или нет.
— Тебе уже говорили, что ты эскапист, авантюрист и неуч?
— А то.
— Ну вот, значит, ты все про себя знаешь.
— Ничего, на месте доучусь.
— Черта с два ты там доучишься. Теорию сдашь без проблем, а практику… Сколько лет?
— 16.
— Вторая половина ХХ века. Значит, сейчас у вас пойдут интегральные схемы, транзисторы, телек и комп
— Уже пошли.
— …авиа- и космодвигатели, думаю, реально наклепать. А вот нефтехимия с фармакологией, лазер… Насколько я помню план, — он тянул слова, а сам быстро думал, — в эту пятилетку подходящих производственных линий на Марсе не будет и адаптировать их не выйдет. Не мог год потерпеть?
Ка отвел взгляд. К его возвращению на Землю сверстники уже получат аттестат, а то и диплом, станут полноправными. Только он по-прежнему не будет иметь даже право голоса. Это низводило его до какого-то ничтожества, хотя одновременно путешественник остро ощущал громадность космоса, мощь вспарывающего пространство корабля.
— Ну, значит, потом вернусь и буду учиться, — упрямо сказал он.
* * *
Пискнули динамики, но вместо сгенерированной автоматом речи раздался завораживающе объемный человеческий баритон:
— Господа, товарищи и прочие формы жизни! Всем получить персональные анализаторы.
— Пафря, между прочим, — парень хмыкнул, инстинктивно уставившись вверх.
— …Антарес, а ты с ними согласен? Вопрос вернул его взгляд «с небес на землю».
— С кем? — обладатель драной толстовки задрал брови. Безмятежный взгляд подернулся недоумением.
— Ну, про эскапизм.
— А, с историей. Конечно, как с ней можно спорить, — легкомысленно сказал он.
— А чего тогда летишь?
— Потому что эскапист, авантюрист и неуч. Должен же быть на всю страну хоть один эскапист. — Он насмешливо покосился на Ка. — Два.
Анализатор представлял собой здоровенный вертикальный коробок со множеством разъемов и креплений, на синтетическом ремешке. Ка тут же принялся увлеченно тыкать в экран мини-ПК.
— Будешь функции смотреть?
— Я еще дома посмотрел. — Антарес затянул ремешок на запястье. Его внимание привлек разговор у стойки.
— Скажите, как оно работает? — Очкастый толстяк в штанах с бахромой вертел анализатор, как диковинку.
— Ознакомьтесь со спецификацией в сети в соответствии с номером модели.
— Нет, сначала скажите. Позволяет ли этот прибор знать, где я нахожусь?
— Конечно.
— Тогда я отказываюсь его носить.
— Вы с ума со..!!!
— Я протестую! Это вторжение в мою частную жизнь!
— О, понятно, — сухо сказал человек за стойкой и протянул планшет. — Подпишите, что вы снимаете с нас ответственность за последствия.
В общей зоне собралась компания, человек тридцать. Граждане Союза Советских, уже оклемавшиеся от перегрузки и напрыгавшиеся в условиях, близких к невесомости, теперь радостно щебетали друг с другом на русско-английско-испанском. На мониторе главного зала крутилось одно и то же: марсианские пейзажи с данными поверх изображения. Иногда сведения принимали вид таблиц или титров. Виды были вполне обычными. Только надписи и выглядели инопланетными – суточный перепад температур 70 градусов, атмосферное давление в четыре раза меньше земного, всего 6,9 % кислорода в воздухе. Да еще цвет неба.
Оно имело зеленовато-фиолетовый оттенок из-за измененного состава атмосферы. Первым этапом терраформирования планеты стало строительство на полярной орбите цепочки гигантских зеркал, отражающих на Марс недостающий ему свет. Их общая площадь превышала площадь поверхности Марса, но благодаря особо тонкому материалу вес всей конструкции составлял всего несколько сот тысяч тонн.
Согревая поверхность, зеркала возвратили Марсу атмосферу, когда-то замерзшую в виде полярных шапок. Пусть пока она состояла по большей части из углекислоты, зато защищала находящихся на поверхности от космической радиации. К тому же, налившись массой, она остепенилась: марсианские ветра со скоростью в сотни метров в секунду ушли в прошлое.
— Какой ужас! Всего восемь дней – и мы там! — женщина лет 45-и зажмурилась от восторга и эффектно потянулась. У нее были загорелые сильные ноги, глаза, как мокрые каштаны, и копна карминных кудряшек на голове. Имя на бейдже – Ла Расон Тригонометрика – явно намекало на специализацию. Она сразу понравилась Антаресу больше всех остальных. Рядом с ней казалось, что счастье – что-то такое, чему можно научиться.
Ла Расон единственная здесь была босиком. У нее были невесомые шаги, — легче 5 кг, — и развинченная, танцующая походка. Остальные топотали в ботинках с магнитными подошвами, от них мягкая белая обшивка, равномерно покрывавшая пол, потолок, стены, вдавливалась под шагом, чтобы снова разгладиться.
— Я тоже не могу поверить, что выбрался из-под колпака. — Антарес вздохнул с невеселой улыбкой.
— Зачем ты летишь? — спрашивая, она подалась вперед.
— Не знаю, — он был честен. — Наверно, хочется чего-то нового. А ты?
— Я собираюсь выпотрошить эту планетку. Бурение – моя любимая специализация, — она смеялась.
— Звучит устрашающе.
— Террификация и должна звучать устрашающе.
Кто-то переключил канал, и пейзажи на несколько секунд сменились схемой корабля с номерами людей.
— …А я уже три дня не видела бассейна, представляете! I haven't gone to a swimming pool since I left Sverdlovsk… — живописала свои впечатления Метелка, одна из тех девушек, которых, кажется, знаешь наизусть после первого взгляда.
— А я уже 30 лет не слышал столько нытья, — монотонно сказал бородатый старикан, не отрываясь от планшета. — Ах, незабудки-лилии, ох, бассейн-массаж… Он был благообразен, как шахид в очереди за гуриями.
Метелка надулась, Ла Расон с Антаресом озорно переглянулись. Кто-то из сидящих справа неодобрительно хмыкнул.
Решительно брякнув пальцами по экрану (молодежь аж вздрогнула от такого святотатства – кто так с техникой обращается!) старик протяжно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Тут его взгляд упал на Антареса.
— Ага! — торжествующе завопил он и нацелил на парня указательный палец. — Ага!
Это было не то, чтобы бестактно. Это было алогично, как бывает при накатившем сне или внезапном пробуждении. Под едким взглядом из-под кустистых бровей Антарес растерялся, как Алиса, проваливающаяся в кроличью нору. В тот же момент его потрясли за плечо:
— А я тебя обыскался! Иди скорее! — Это был Ка.
— Простите, — озабоченно сказал Гензо Антарес и вскочил. Он не мог понять, чего испугался, не считая житейской мудрости, что подобные «ага!» явно не к добру. Лицо старика ничего ему не говорило.
В это время они пересекали коридор, уже не первый. Ка тащил его за руку, как на буксире.
— Куда мы идем?
— Ко мне, я тебе сейчас такого кренделя покажу! Он швейцарец, представляешь.
Крендель не понравился Антаресу с первого взгляда, еще там, у стойки. Когда навстречу поднялся очкастый тип в штанах с бахромой, однотонная белая каюта стала тесна, как жмущий в плечах гроб.