При полных шестидесяти градусах наблюдалось лишь легкое покраснение. Ни повышенного потоотделения, ни дрожи, ни иных болезненных признаков лихорадки.
Настоящий супермен, только без плаща, и труселей поверх колготок. Хотя последний недостаток можно исправить в два счета, было бы желание…
— Немедленно в больницу! — Решительно заявила классная руководительница, схватившая полуголого парня за горячую руку, в попытке оттащить его к вешалке. — Давай, одевайся, Пашенька… не упрямься дорогой… Аня, беги, найди такси! Срочно!
Как мать двух детей, и педагог, прошедший курсы первой медицинской помощи, Любовь Геннадьевна понимала, что состояние юноши критическое. Несмотря на бодрый вид, он мог свалиться без чувств в любую секунду. А что дальше, даже думать страшно.
Паше, не сдвинувшемуся с места, пришлось приложить громадное количество усилий, чтобы убедить учительницу в несерьезности ситуации. Мол: Принимал горячую ванную, в этом все дело. Нет, не пневмония, просто грипп. Нет, не заражение крови от шрамирования, просто грипп. Нет, с женщинами без защиты не спал, только с мужчинами, просто грипп…
В общем, было потно. Легендарная битва на четыре минуты, три наддать секунд, и полсотни реплик.
Однако даже так учительница заставила улечься в постель, и напичкала лекарствами, найденными в трельяже. От жалких дозировок и без того не слишком вредных лекарств организму было ни холодно, ни жарко. А вот вкусовые рецепторы плакали горькими слезами. Гадость такая, будто в фармацевты — переучившиеся дантисты-садисты, желающие своим пациентам выздоровления, но с посттравматическим синдромом проколотых пирсингом яичек.
Она с Соловьевой почти час проторчала в квартире, проверяя состояние здоровяка. Параллельно охая и ахая над зачахшими цветами, и перевернутой квартирой, в которой юноша недавно убирался.
К счастью, эффект титанида начал постепенно спадать, температура понизилась. У Павла, наконец, появился повод выпроводить беспокойную наседку.
«С этой проклятой школой надо что-то решать. Я в нее не хожу, а она все равно меня находит…».
С классной руководительницей кое-как удалось справиться, выставив за дверь, а вот Аня ни в какую не уходила. Она с ненормальной увлеченностью бегала по комнатам, наводя марафет, совершенно не обращая внимания на тонкие намеки, вроде: «На улице прекрасная погода, самое то погулять… иди домой».
Девушка щебетала о чем-то отвлеченном, выспрашивала интересы Павла, а на ответы типа: «Люблю здоровенных накачанных мужиков», хихикала, и отвечала что «тоже».
Испробовав все методы, кроме самых крайних, Паша притворился, что заснул. Зря…
Над ним надругались, использовали, обесчестили! Пока двухметровый милый мальчик, лежа на боку, кутался в одеяльце, плотоядная похотливая ведьма подкралась со спины. Самым подлым и бесчестным образом она впилась своими непотребными устами в невинную щечку, а затем сбежала, злобно смеясь. Оставив жертву в квартире, полной ее греховных следов. Только самого ужасного — щетки в ванной комнате не хватало.
«Все вы бабы одинаковые…».
Немного оправившись от психологической травмы, причиненной жестокой арбузершей, Паша оделся в недавно заказанную одежду.
Оверсайз сидел… хорошо. Он казался еще здоровее, но при этом не выглядел пухлым. Самый секс.
Собрав сумки с окровавленным бельем, коврами, и новым шмотьем, Паша спустился вниз. К немалому удивлению обнаружив Вениамина, ждущего возле соседнего подъезда.
Забросив часть баулов в багажник, а невлезшее прихватив с собой, он распахнул заднюю дверь.
— Я понять не могу, ты верный, или заторможенный? Два дня прошло, а все караулишь возле дома? — Забравшись в машину, Паша пожал руку личному водителю, взволнованному долгожданной встречей. — Я бы бросил затею через сутки.
Восстановление титанидом прошло на ура, однако устраиваясь на тесном заднем сидении, все равно проявлялся небольшой дискомфорт. Похоже, вечерком нужно будет еще закинуться.
— Павел Сергеевич, обижаете. От всех пассажиров отказывался, вас ждал. — Счастливый Вениамин принял две сторублевые купюры без всякого стеснения. Засунув их под резинку козырька, таксист вновь обернулся, но уже с встревоженным лицом. — Павел Сергеевич, уж думал, вы в ту ужасную историю ввязались. Ну, которая поза-поза-вчера произошла. Труп гиганта… это ж надо… сначала робот, потом гигант… проклято это место. Переехали бы вы.