Крадучись обойдя здание, и остановившись в дюжине метров от места, где находилась яркая аномалия, он напряженно уставился на экран. Взгляд плавно перетек на ветхую стену из почерневших бревен, наполнившись решимостью.
«Немного левее… чуть ниже… Надеюсь он человеческого роста».
Паша занёс глефу за голову. Мышцы ног, кора, спины, и руки натянулись подобно канатам. Чуткий слух пытался уловить малейшие звуковые колебания за преградой.
Мгновение, и острое лезвие элементального абсорбатора прошило толстые брёвна, будто лист бумаги. С противоположной стороны раздался нечеловеческий рёв.
Не теряя ни секунды, Паша провёл большим пальцем по второму жетону, вызвав новую глефу.
С гулким звоном острые лезвия рассекли стену двумя диагоналями, образовав треугольную прорезь высотой в человека. Удар ноги, и свежескошенная дверь освободилась от бремени преград, открыв путь внутрь.
— Ми…шаня? — Увидев, в кого попало оружие, Паша остановился как вкопанный. Лучший друг бился на в ветхом полу из деревянных досок, рыча, и пытаясь вырвать глефу, пронзившую плечо насквозь.
Лишь после нескольких секунд шока Павел заметил всполохи пурпурной энергии, образовывающей вокруг тела толстяка энергетический скелет, с тремя парами длинных когтистых рук.
Глава 45
Я — да
— Нет… Не может быть… Ты тварь! — В гневе Павел бросился к телу лучшего друга, пытаясь схватить его и узнать, что потусторонний сделал с ним. Однако стоило приблизиться на расстояние полутора метров, корчившийся от боли Мишаня поднял голову.
В центре покрытого извилинами лба зияла кровавая прорезь, сквозь которую проглядывал пурпурный глаз. Эту внешность ни с чем не спутать.
«Эмантир…».
Осознание пришло в тот же момент, когда тело перестало слушаться. Мышцы распирали вымокшую одежду, заставляя кевлар расходиться по швам. Однако какую бы силу они ни прилагали к костям, те скрипели, трещали, но отказывались двигаться, словно нанизанные на иголки крылья бабочки.
— Ты пришёл… Я знал, что придёшь. От этого тупого толстяка несло тобой. Несло омерзительным запахом убийцы моего сына… Моего Артила! — Глядя на то, как ненавистный человечишка высвобождает огромное количество песка из странного копья, потусторонний оскалил зубы. Оскалил зубы как Мишаня, тело которого он контролировал, так и пурпурный череп, покрывающий голову толстяка, словно мотоциклетный шлем.
Забыв о ране, и торчащей из плеча глефе, Арлан появился перед Павлом. Он двигался с такой скоростью, что казалось, телепортировался. Когтистая лапа обрушилась на правый бок, вспарывая кевлар и дробя рёбра.
Тело вылетело пушечным ядром, но пролететь успело совсем немного. Другая пурпурная рука энергетического скелета схватила за голову, когтями впиваясь в череп.
Из-за резко прерванного полёта Паша почувствовал, что инерция собственного тела едва не привела к перелому шеи. Но это — меньшая из проблем. Не успел ошеломленный разум ничего толком осознать, как его впечатали в деревянные доски.
Щепки разлетелись во все стороны. Мёрзлая земля, на которую уложен пол, не позволила провалиться слишком глубоко. Тем не менее рытвина всё ещё была примерно в полметра глубиной. Всё равно что влететь в бетонный монолит, оставив там такую же рану.
Паша забыл, как дышать, он не мог в полной мере представить степень повреждений. Однако кровь, выплёскивающаяся изо рта, полностью отказавшие конечности, онемение в области спины, и безумное головокружение, сбившее ориентацию в пространстве, ничего хорошего не предвещали.
Титанид в крови медленно восстанавливал разорванные внутренние органы, сращивал кости и мышцы, однако это не панацея.
— … ешь… тво… друг. Он сам пришёл ко мне. Волею рока и ты оказался здесь. Артил будет отомщён. А ты… ты умрёшь… Но не сразу… Обещаю…
Сквозь глухую пелену кровоточащих ушей пробивался голос Мишани. Но искажённый, не физиологическими трансформациями потустороннего, но гневом, насмешкой, радостью, безумным спектром чувств, разобрать который Павел и в нормальном состоянии не смог бы.
— Отпусти Мишаню… — Сквозь боль хрипло прошептал Паша, откашливая сгустки пузырящейся крови. — Я здесь… Он тебе больше не нужен…
Павел опёрся на дрожащую руку, лучевые кости которой только-только начали срастаться, и перевернул изломанное тело на спину, чтобы видеть потустороннего. Однако увидел он стопу, врезавшуюся в лицо и вогнавшую гудевшую голову ещё глубже в промерзшую землю.