Хотя стоит признать, что с таким телосложением пережить взрыв без последствий действительно возможно. Это ж надо было природе такого урода породить, удивительно и пугающе одновременно.
— Поймите, от вас фонит радиацией. Если мы не возьмём кровь и не… — Попытался продолжить врач, но был прерван грубой насмешкой.
— А что, существует эффективное лечение против лучевой болезни? — Павел скривил губы, оглядывая врача с ног до головы. — Не смешите. Если я серьёзно облучен, то умру. Если не серьёзно, то проживу долго, и всё равно умру. Хотите кровь взять? Тогда пригласите королеву вампиров с внешностью мисс мира, и попросите ротиком обласкать мою промежность. М?… Что такое? Нет контактов? Не знаете, куда телеграмму слать? Дам подсказку: Трансильвания. И где там менты? Че они меня здесь морозят. Я уже все сказал. Если в течение двух минут…
— Если в течение двух минут что? — Спросил неожиданно вошедший мужчина в черной форме, эсэсовской фуражке, с красной повязкой на левом рукаве, где был изображён золотой серп. — Вы, Павел, не в том положении, чтобы указывать кому-либо.
Атмосфера в палате мгновенно стала напряжённой. Врачи начали переглядываться, а бедная медсестра хотела сжаться в себя от страха.
— Я хочу, чтобы вы рассказали от и до, не утаивая ничего, что произошло после того, как вы ушли с Николаем Ефимовичем, и Александром Зайцевым. — Агент присел на пустую кровать рядом с Павлом, доставая планшет из офицерской сумки. — А вы, гражданочка, смело можете брать анализ крови. Он вас не кусачий.
Обратился к медсестре агент с ободряющей улыбкой. Несмотря на то, что он на три головы ниже Павла, казалось, что мужчина обладает авторитетом, в сотни раз больше.
Встревоженная медсестра, которая уже собиралась покинуть злосчастную палату вместе с врачами, подошла к великану со шприцом. Но стоило ей приблизиться, как огромная рука схватила за тонкое запястье.
— Проблемы со слухом? Если говорю, что вы не возьмёте кровь, значит, вы не возьмёте. — Паша легонько отбросил руку движением кисти, однако этого хватило, чтобы девушка пошатнулась и больно упала копчиком на кафельный пол. — Что касается тебя, конь в пальто, хрен пойми кто, иди к товарищам милиционерам, которым я от и до, без утаек рассказал всё, что происходило после после захвата роботом Айрон Мун, и что происходило до.
Паша встал с кровати, обнажая могучий торс и ноги. Он лежал в одних лишь трусах, так что вид у лысого гиганта был более чем впечатляющий. Никто из присутствующих никогда не видел подобного телосложения, словно под кожу человека, страдающего гигантизмом, вогнали геометрические фигуры всевозможных форм, и заставили их растягиваться-сжиматься во время движения. Потому что на мышцы, в общем представлении, эти огромные куски мяса с секущимися волокнами, обёрнутые извилистыми венами, походили слабо.
Вслед за невероятным телосложением в глаза бросались ужасающие шрамы. Врачам предстало зрелище четырёх когтистых борозд, тянущихся от затылка к самому копчику. В то время как агент лицезрел круглые шрамы от пулевых выстрелов.
— Не хотите говорить о происшествии на Красном Сормово, давайте поговорим о другом. — Когда после нескольких секунд пыхтения над головой здоровяк отвернулся, и направился к выходу, агент вдруг сделал альтернативное предложение. — Как насчёт вашего друга Михаила Шустрина? Его пропажа, должно быть, сильно ударила по вам…
Игривый тон постепенно стих, когда агент увидел, как мышцы по всему телу Павла бугрятся, напрягаясь настолько сильно, что грозились вывалиться из-под кожи.
Послышался треск сжимаемых в кулаке фаланг пальцев.
— Давай… Скажи что-нибудь ещё о Мишане, и ты никогда не выйдешь из этой палаты. — Паша снова повернулся к Агенту с неестественно бесстрастным лицом. Он сделал два шага навстречу, заставив того резко вскочить, и приложить руку к кобуре на поясе. — Продолжай говорить… Что ж ты замолчал?…
Абсолютно ровный и бесстрастный голос вгонял врачей и медсестру в ужас столь глубокий, что они попросту перестали дышать.
Первобытные инстинкты подсказывали, что если издать хоть звук, если привлечь его внимание, то всё закончится навсегда.
Агент утратил былую уверенность, оказавшись лицом к лицу с мрачным великаном. он множество раз видел ужасные вещи, видел смерти настолько отвратительные и немыслимые, что казалось, подобного попросту нельзя сделать с человеческим телом. Он давно привык, но привык разумом. Тело реагировало независимо от его воли. Страх, инстинкт столь глубокий, что перечёркивал все благородные достоинства венца эволюции своей первобытной неотвратимостью.