Витя, стоявший рядом, наконец смог понять, как он выглядел со стороны при разговоре со странным одноклассником. Ошеломление, желание поскорее выбраться из ситуации, растерянность… все это вырисовывалось на бесстрастном лице Кати.
— Понимаю, подозрительно, но ты послушай. Просто достань плеер и послушай. — Паша распрямился, встав позу категорического убеждения с раскинутыми руками. — Если звук ни о чем, буду шлепать себя по щекам в такт играющей мелодии.
Когда речь зашла о причинении телесного, но больше морального вреда, девушка явно оживилась.
Нездоровый огонек заставил спину Паши покрыться холодным потом. Но как торговец он должен хоть с рогатым плясать, лишь бы толкнуть товар.
— Сколько? — Поддавшись уговорам и прослушав всего одну мелодию, Катя с легким удивлением в серых глазах оглядела одноклассника.
Неожиданно тот достал действительно интересную вещь.
— Девять рублей. — Быстрый ответ Паши оставил на лбу молчаливого Витьки глубокие черные морщины.
«Девять⁈ Почему ей девять, а мне десять⁈».
Наглая шпала не стесняясь сбивала цену, которую он должен заплатить, стоя прямо напротив бывшего покупателя! Это как громко изменять жене в соседней комнате.
От возмущения у Фомина даже дыхание сперло, будто Игорь не Павлу, а ему прописал по диафрагме.
Без лишних разговоров Катя достала из кошелька оранжевую купюру номиналом десять рублей, и протянула торгашу. Влад быстро отдал железный рубль сдачи, не скрывая восхищения.
— Вот оно, чудо экономики — женщина. Вы действительно рождаетесь, чтобы тратить и покупать. — Улыбаясь во все тридцать два, Паша удостоился фырка со стороны девушки, продолжившей запланированный спуск по лестнице.
Поток поднимающихся-спускающихся детей, и редко мелькающих учителей, не ослабевал. Но казалось, будто они с Витей остались одни в целом мире. Атмосфера наполнилась неловкостью, и оба прекрасно понимали, в чем дело.
— Ну, чего смотришь? Хочешь пристыдить из-за разницы в цене? Сам виноват, что родился с лишним придатком между ног. Она у меня еще много чего купит, а ты десять раз подумаешь, прежде чем деньги тратить. — Похлопав одноклассника по плечу, Паша поучительно поднял палец. — Запомни еще одну вещь: Мужчина — враг магазина.
Оставив одноклассника обдумывать экономическую мудрость, Паша вернулся в класс и первым делом настучал по голове Миши.
— Меня побили, а ты тут сидишь⁈ — Расплескивая возмущение во все стороны, Паша нашел выход подавленному гневу.
— Но ты ведь сам сказал… — Миша обиженно защищался, но длинные руки Порея настигали пухлую тыкву несмотря на плотную оборону.
— Сам сказал. Сам сказал. — Передразнив друга, Паша еще раз стукнул по куполу. — И ты меня — дурака, послушал? Нужно было идти! Принимать смерть вместе с другом, как воин! Как спартанец, твою медь! Жена Леонида и то персам просраться дала.
Пока двое доставали друг друга, большая перемена подходила к концу. Младшие классы позавтракали и возвращались к урокам, а старшие терпели до следующего звонка.
Шесть уроков пролетели, будто их и не было. Паша изо всех сил пытался вникнуть в материал. Где-то удавалось, где-то не очень. Но даже при всем усердии, мысли вращались вокруг заработанных денег и возможности увеличить быстрорастущий капитал.
«Что я должен заказать следующим? Не обнаружат ли странную активность органы? Родители ведь ничего не заподозрят?».
В тяжелых раздумьях, Паша с другом детства вышел из школы, постным лицом встречая лучи улыбающегося солнца.
Дождь прошел, температура поднялась до тридцати по цельсию, однако на улице все еще сыро. Погода удивительным образом вписывалось во внутренние ощущения Павла.
Глава 6
Спорт
— Чего? — Миша отпрянул от друга, с ног до головы оглядывающего его, и о чем-то причмокивающего.
Одноклассники, кто компаниями, кто в одиночку, расходились по домам. Только Паша стоял, присматриваясь к другу детства. Он обошел Репчатого по кругу, особое внимание уделяя заднице, бедрам, животу, и щекам.
— Ты жирный. С этим надо что-то делать. — Лаконичное замечание Паши заставило брови Мишани вскочить на лоб. Пухляша всего трясло, он едва не накинулся на товарища с кулаками. — Жир убьет тебя в двадцать сем лет.
Последние слова выбили друга из колеи. Он так и замер в позе трясущегося холодца, с негодованием и непониманием всматриваясь в карие глаза.