Читать онлайн "СССР без Сталина. Крах сверхдержавы" - Денисов Игорь - RuLit

Чтобы нейтрализовать эту опасность, Ленин требовал регулярно очищать партийные организации от тех, кто позорит звание коммуниста. Уже на состоявшемся 18–23 марта 1919 года VIII съезде РКП (б) было принято решение о перерегистрации членов партии, то есть, фактически, о первой чистке её рядов. [88]

Два года спустя X съезд РКП (б), проходивший 8-16 марта 1921 года, постановил провести генеральную чистку партии. [89]В результате к XI съезду (27 марта — 2 апреля 1922 года) из РКП (б) было исключено 170 тыс. человек или около 25 % её состава. [90]Однако чистка продолжалась и после XI съезда. Всего тогда из партии было исключено или механически выбыло больше 30 % её членов. [91]

Более того, вырабатывая 21 условие принадлежности к Коммунистическому Интернационалу, Ленин на II конгрессе Коминтерна (19 июля — 7 августа 1920 года) привёл следующие требования: «Коммунистические партии всех стран, где коммунисты ведут свою работу легально, должны производить периодические чистки (перерегистрации) личного состава партийных организаций, дабы систематически очищать партию от неизбежно примазывающихся к ней мелкобуржуазных элементов». [92]

Регулярные чистки продолжались и после смерти Ленина. В 1924–1925 гг. была проведена чистка вузовских и учрежденских партийных ячеек. [93]В апреле 1929 года XVI партийная конференция вновь приняла решение о генеральной чистке партии. К XVI съезду (26 июня — 13 июля 1930 года) из ВКП(б) было исключено 10,2 % её состава, ещё 1,3 % вышло из партии добровольно. [94]

Помимо периодических кампаний, разложившиеся элементы исключались из партии и в обычном порядке. В результате этой кропотливой работы по очистке партийных рядов, проводившейся Лениным, а затем Сталиным, только с 1917 по 1933 год было исключено и добровольно выбыло почти один миллион членов и кандидатов. Примерно десятая часть из них впоследствии была восстановлена. [95]

Насколько необходимым было это регулярное самоочищение, наглядно показали позднейшие события. После смерти Сталина, оттесняя честных людей, в партию хлынул мощный поток приспособленцев и карьеристов. В результате, когда настал час испытаний, большинство из 19 миллионов членов КПСС с бараньим равнодушием тупо взирало, как разрушают государство. Другие, почуяв откуда дует ветер, публично сжигали свои партбилеты. Третьи, наиболее ушлые, без особого шума прибирали к рукам лакомые куски государственной собственности.

Но вернёмся в сталинское время. Понятно, что исключённые из партии крайне недовольны, озлобленны и жаждут реванша. Как, например, вычищенный из ВКП(б) в феврале 1936 года в ходе проверки партийных документов по Красно-Зоренскому району Курской области ИД Тепляков, откровенно заявивший в частном разговоре: «Теперь я буду недоволен всю жизнь на партию и большевиков». [96]

От досужих разговоров «униженные и оскорблённые» переходили к конкретным действиям. Так, в ноябре 1933 года во время чистки партийной организации треста Авиа-топ группа лиц, исключённых из партии, сделала попытку отравить членов комиссии по чистке. В стакан для воды, поставленный на стол, за которым работали последние, был брошен кристалл медного купороса. Произведённым ОГПУ следствием было установлено, что в «Союзнефтеторге» с конца 1932 года существовала контрреволюционная троцкистская группировка во главе с зам. управляющего «Союз-нефтеторга», участники которой хотели «отомстить и напакостить»членам комиссии по чистке. [97]

11 марта 1934 года старший техник 209-й авиабригады Вахромеев перелетел вместе с техником Дмитриевым в оккупированную японцами Маньчжурию. Как выяснилось в ходе расследования, помощник оперуполномоченного особого отделения 209-й авиабригады разгласил на комиссии по партийной чистке компрометирующие материалы, имевшиеся на Вахромеева в военной контрразведке. Разобиженный старший техник «в знак протеста» изменил Родине. По данным харбинской резидентуры советской разведки, Вахромеев выдал японцам подробные данные об авиационных частях на Дальнем Востоке. [98]

Таким образом, у антисоветского подполья в 1930-е годы действительно имелась массовая социальная база.

Когда в произведениях Куприна или Пикуля встречается упоминание о массовом японском шпионаже в годы русско-японской войны, у читателей это не вызывает каких-либо сомнений. Однако стоит завести речь о сталинской эпохе, как здравый смысл куда-то улетучивается. Любые слова о том, что тот или иной персонаж был японским или, к примеру, польским шпионом, вызывают глумливое хихиканье, воспринимаются как нечто абсурдное и в принципе невозможное, всё равно, что обнаружить вошь в шевелюре потомственного интеллигента.

И в самом деле, откуда в Советском Союзе взяться шпиону? Это в царской России шпионаж мог иметь место. Но стоило утвердиться власти большевиков — и та же японская агентура вымерла естественным путем, как тараканы на морозе. Несмотря на то, что для Страны восходящего Солнца СССР оставался потенциальным противником.

Впрочем, если верить либеральной публике, избавившись от коммунизма, Россия по-прежнему сохраняет загадочный иммунитет к иностранному шпионажу. В нынешней РФ тоже в принципе не может быть шпионов. А те, кто кажутся таковыми, на самом деле правозащитники, борцы за экологию или, на худой конец, честные западные бизнесмены.

Вот несколько эпизодов из воспоминаний художника Николая Обрыньбы, ушедшего в 1941 году добровольцем в народное ополчение и попавшего в окружение под Вязьмой. Находясь в немецком плену, ему неоднократно приходилось выслушивать своеобразные «чистосердечные признания» со стороны гитлеровских холуев:

«Переводчик разговорился:

— Мы еще к вам в институт ходили танцевать с вашими девчатами, у вас вечера были, особенно маскарады, шикарные. Восемь лет в Харькове учился и шпионом был.

У меня вырвалось:

— Жаль, не знал в Харькове, кто ты есть!

Он посмотрел пристально:

— А то что?

Во рту стало сухо, совсем не к месту мои сожаления, сказал:

— Просто никогда не видел шпионов». [99]

«— Откуда ты?

— Из Москвы, из художественного института.

— А я из Свердловска, был студентом второго курса медицинского института. Два года работал шпионом на немцев, должны они меня лейтенантом послать в армию, да документы, что я шпионом был, затерялись. Пока найдут, сюда направили, начальником батальонной полиции». [100]

«Вошли переводчики. Их четверо, Фукс, Ольшевский, Ганс и ещё один, старик. Фукс и старик — русские из Литвы, Ольшевский — литовец, Ганс — немец из Днепропетровска, хотя на вид в нём нет ничего немецкого. Как-то Ганс рассказал мне свою историю. Восемь лет он был шпионом. Завербовали его, когда он жил в немецкой колонии в Поволжье, затем он переехал в Днепропетровск и работал на металлургическом заводе, выполняя своё шпионское задание». [101]

Примечательно, что никто этих граждан за язык не тянул. Сами признались, отнюдь не под пытками «палачей из НКВД». А вот что пишет западный автор, далёкий от симпатий к сталинскому СССР:

«В течение нескольких довоенных лет Советский Союз прямо-таки наводнили немецкие шпионы, приезжавшие туда под видом промышленников и инженеров немецких фирм якобы с целью получения заказов от советского правительства. Нескольких поймали с поличным, как, например, техперсонал концерна «Фрелих Дельман», работавших в промышленных центрах Кузнецкого бассейна, а также инженеров, присланных фирмой «Борсиг и Демаг» работать по контракту на Украине и в Западной Сибири. Однако многие благополучно вернулись домой, предварительно поделившись информацией с посольством в Москве или же успев переправить её через курьеров. Немецкие концерны в обязательном порядке передавали абверу копии всех планов и чертежей, подготовленных ими для советских властей. Догадываясь об этом, советское правительство аннулировало часть контрактов и выслало немецких специалистов, однако основной урон стране уже был нанесён». [102]